Командировка продолжалась три недели. Возвратившись в Москву, Трубин сразу доложил о ее результатах Руденко. Тот проинформировал ЦК. Проделанная советской группой вместе с вьетнамскими юристами работа была положена в основу состоявшегося спустя несколько месяцев судебного процесса. С 15 по 19 августа 1979 года в столице Кампучии – Пномпене заседал Народно-революционный трибунал, заслушавший дело по обвинению бывших руководителей Кампучии Пол Пота и Иенг Сари в проведении политики геноцида в отношении кампучийского народа. От Советского Союза в качестве наблюдателя присутствовал бывший член делегации Шубин. Трибунал признал Пол Пота и Иенг Сари (заочно) виновными в умышленном массовом уничтожении людей, в незаконном выселении жителей из городов, в насильственном принуждении их к рабскому труду, в запрете религиозно-культовой деятельности, в разрушении экономической и культурной структур страны. Оба они были приговорены к смертной казни.

По возвращении домой Трубин с головой окунулся в пучину многотрудных обязанностей заместителя Прокурора РСФСР по следствию. Работа была столь напряженной и ответственной, что редко кто из занимавших эту должность выдерживал более трех-четырех лет.

В июне 1982 года Трубин сдал свои полномочия и в качестве заместителя Прокурора республики стал заниматься организацией работы управления по надзору за рассмотрением уголовных дел в судах и отдела по надзору за соблюдением законности в исправительно-трудовых учреждениях. Он лично поддерживал обвинение по многим уголовным делам, в том числе и по нашумевшему делу об аварии теплохода «Александр Суворов».

В июле 1986 года по представлению Генерального прокурора СССР Рекункова Николай Семенович был награжден орденом

Трудового Красного Знамени, а в следующем году его назначили первым заместителем Прокурора РСФСР. Вскоре ему присвоили классный чин государственного советника юстиции 2-го класса.

Над страной уже вовсю дули ветры перестройки. Именно в этот период начались сепаратистские выступления в национальных республиках, и Трубину одному из первых руководителей органов прокуратуры пришлось вплотную ими заниматься. В 1989 году его пригласил к себе Чебриков, в то время секретарь ЦК КПСС, который предложил ему срочно выехать в Степанакерт и Ереван и разобраться на месте, что же там происходит на самом деле, сказав, что в ЦК партии из разных источников поступает абсолютно противоречивая информация о массовых выступлениях с требованиями отделения Нагорного Карабаха от Азербайджана.

Подробную справку со своими выводами и соображениями Трубин вручил лично Чебрикову. Составленная объективно и квалифицированно, она, естественно, пролила свет на происходящие события. Однако сами эти события, к большому сожалению, вследствие нерасторопности, нерешительности и некомпетентности как руководства страны, так и двух союзных республик вскоре абсолютно вышли из-под контроля.

28 мая 1990 года Трубин возглавил Прокуратуру РСФСР. «Из различных источников мне было известно, – рассказывал потом автору этой книги Трубин, – что у руководства страны были сомнения в моей лояльности, так как я не поддержал стремление некоторых работников КГБ СССР привлечь к уголовной ответственности известную в то время демократку Корягину Т. И., которая на многих митингах обвиняла Горбачева М. С. во взяточничестве, ссылаясь на „официальные данные Гдляна Т. Х.“

Рассмотрев материалы о Корягиной, выделенные Прокуратурой СССР из дела, возбужденного в отношении Гдляна, я как и. о. прокурора РСФСР распорядился возвратить их в Прокуратуру СССР для расследования в рамках дела Гдляна, а когда они вновь поступили к нам, вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Поэтому подписание приказа о моем назначении Прокурором РСФСР, произведенное, конечно же, не без согласования с руководством страны, означало, видимо, преодоление сложившегося у него предубеждения. Но интриги сохранялись и дальше».

Трубин выступил тогда с критикой перестройки общего надзора при помощи дробления его на несколько самостоятельных направлений, которое было осуществлено в марте 1989 года только что назначенным Генеральным прокурором СССР А. Я. Сухаревым. По его мнению, «растаскивание общего надзора по специализированным кабинетам» не усилило, а наоборот, ослабило прокурорский надзор, лишило его таких преимуществ, как комплексность и единство, создало ненужные организационные осложнения.

«Перестройка была бы более эффективной, если бы ее начали с освобождения прокуратуры от функций, несовместимых с самой сутью высшего надзора, – считал он. – Глубоко убежден: при осуществлении высшего надзора за точным и единообразным исполнением законов прокуроры в перспективе должны быть освобождены от выполнения таких несвойственных им в правовом государстве функций, как борьба с выпуском недоброкачественной продукции, бесхозяйственностью в использовании оборудования, энергетических ресурсов, железнодорожных вагонов и судов, нарушениями договорных обязательств и т. д., если, конечно, речь не идет о деяниях преступного характера. Такие и им подобные явления должны устраняться в первую очередь экономическими, а не административно-нажимными методами».

Трубин высказал и еще одну смелую для того времени мысль. Он говорил, что функции надзора и «борьбы» вообще несовместимы. Борьба относится к исполнению закона. А закон не может надзирать за самим собой. «Смешение этих функций, как функций надзора и контроля, не раз приводило нас к активному и, что греха таить, не всегда компетентному вмешательству в чисто хозяйственную деятельность», – подчеркивал Трубин.

По мнению прокурора республики, прокуроры должны, не подменяя органы управления, надзирать за выполнением последними возложенных на них обязанностей по обеспечению законности в деятельности всех подведомственных и подконтрольных учреждений, организаций, должностных лиц.

Обратил внимание он и еще на одно важнейшее направление прокурорской деятельности – надзор за законностью правовых актов, их соответствием конституции и иному законодательству.

Требовался новый закон о Прокуратуре СССР, который учитывал бы все реалии времени.

В конце 80-х годов заметно поколебалась и централизация прокуратуры. Утрата единства прокурорской системы приняла довольно отчетливые очертания. Все громче и настойчивее раздавались голоса о предоставлении большей самостоятельности прокурорам союзных республик, пересмотра порядка их назначения (руководители республик считали, что это должна быть их прерогатива). В этих непростых условиях Трубин считал, что для сохранения единства системы Прокуратура Союза ССР должна была сделать кардинальные шаги. «Судьба прокуратуры, ее будущее тревожит всех нас, – писал он. – Хотелось бы надеяться, что еще не поздно изменить сложившуюся в прокурорской системе ситуацию. Что можно сделать уже теперь? Безотлагательно передать в компетенцию прокуроров союзных республик решение всех вопросов, связанных с назначением прокуроров районов и городов, а может быть, даже и областных прокуроров, присвоения классных чинов вплоть до советника юстиции, маневрирование штатами, материальными и иными ресурсами, утверждение структурных изменений. А главное – надо пересмотреть порядок назначения прокуроров союзных республик, согласившись с тем, чтобы они утверждались верховными советами республик или согласовывались с ними. Не надо делать вид, что ранее такие назначения ни с кем на местах не согласовывались. Понятно, чтобы рассматривать такие предложения, нужно внести изменения в Конституцию СССР и Закон о прокуратуре СССР».