Осужден М. Руст был к четырем годам лишения свободы в колонии общего режима. Однако менее чем через год, в августе 1988 года, согласно постановлению Президиума Верховного Совета СССР он был досрочно освобожден от наказания и выдворен за пределы страны.

Правда, на этом злоключения Руста не закончились. Вскоре он опять был арестован за то, что ударил ножом девушку, за которой безуспешно ухаживал. Пресса писала, что после отбытия наказания Руст торговал обувью, отдавая заработанные деньги детскому дому. Затем он обратился в индуизм и женился на дочери богатого бомбейского чаеторговца. Но это было уже в 1997 году. В 2007 году он даже приезжал в Москву.

В 1987 году начался второй, наиболее массовый этап реабилитации жертв политических репрессий. Как известно, реабилитация стала возможной с марта 1953 года, когда умер Сталин. Она особенно активизировалась после того, как на XX съезде КПСС был осужден так называемый культ личности Сталина. Однако в середине 1960-х годов реабилитация была как бы «заморожена». С началом перестройки эти процессы вновь оказались востребованными жизнью. 28 сентября 1987 года Политбюро ЦК КПСС принял постановление «Об образовании Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30–40 и начала 50-х годов».

Прокуратура СССР должна была направлять письменные указания Комитету государственной безопасности СССР о проведении дополнительного расследования уголовных дел (по вновь открывшимся обстоятельствам). После этого уголовные дела и материалы дополнительного расследования (на лиц, репрессированных внесудебными органами) направлялись в

Прокуратуру СССР, которая принимала решение либо об отмене приговора и прекращении уголовного дела с последующим направлением его в Верховный суд СССР, либо об оставлении ранее принятого постановления в силе.

Приезжавший тогда в Москву генеральный прокурор штата Делавер Чарльз Оберли сказал: «У нас сложилось впечатление, что роль прокурора в советской правовой системе – самая ответственная, а потому и трудная. Прокурор – страж правопорядка, соблюдения законности и прав личности. Чтобы соответствовать этой роли, нужен высокий профессиональный уровень работников системы прокуратуры. В том, что он именно такой, мы имели полную возможность убедиться сами».

Александр Михайлович Рекунков оставался Генеральным прокурором Союза ССР до 26 мая 1988 года.

25 апреля 1988 года Пленум ЦК КПСС рассмотрел «личную» просьбу 74 членов ЦК КПСС, избранных XXVII съездом партии, о сложении с себя полномочий членов ЦК. Среди них был и Рекунков, вопрос об отставке которого был уже предрешен на высшем политическом уровне. И хотя он был еще полон сил и энергии, ему пришлось расстаться с креслом Генерального прокурора СССР.

Вскоре после отставки Рекункова, в конце 80-х годов, кое у кого возникло желание «разобраться» с ним. В уголовном деле, которое тогда расследовала Прокуратура СССР, вдруг появились сведения о передаче крупной суммы денег Рекункову. Такие показания дал арестованный и содержащийся в «Матросской тишине» бывший первый секретарь ЦК компартии Узбекистана Усманходжаев, обвинявшийся в неоднократном получении взяток от различных лиц.

Занимавший в те годы должность начальника управления по расследованию особо важных дел, Александр Васильевич Сбоев рассказывал мне:

«Рекунков отрицал получение денег и страшно возмущался, как он говорил, „оговором". Генеральным прокурором к этому времени был назначен Александр Яковлевич Сухарев, который, посоветовавшись с коллегами, принял решение о проведении очной ставки между Рекунковым и Усманходжаевым. Это было не простое решение. Зная жесткий характер Рекункова, можно было ожидать, что он откажется от этого позорного для него следственного действия.

Однако он, не задумываясь, мужественно согласился, заявив, что заинтересован в установлении истины и бояться ему нечего. Думаю, что на такой шаг пошел бы не каждый генпрокурор, так как кроме голословного заявления Усманходжаева следствие ничем не располагало. Практически предъявить обвинение в получении взятки А. М. Рекункову было невозможно, но грязное пятно на его честном имени могло пробыть долгое время.

Именно это обстоятельство привело к решению о проведении очной ставки. Выехали утром на одной автомашине «Волга» и около 10 утра подъехали к тюрьме. После доставки в кабинет Усманходжаева и выполнения всех формальностей, предусмотренных уголовно-процессуальным законом, заключенному Усманходжаеву было предложено дать показания на очной ставке по существу выдвинутых им обвинений Рекункова в получении взятки.

Усманходжаев, вскинув руки и упав на колени, со слезами и надрывно стал просить у Рекункова прощения, заявив, что оговорил его под влиянием следователя, а в дальнейшем боялся изменить показания, что могло, как он считал, повлиять на условия его содержания.

Александр Михайлович сказал буквально следующее: „Как же вы могли на меня такое наплести? Где же ваша совесть, сколько же вы причинили мне бессонных ночей?"

После оформления протокола мы с облегчением покинули тюрьму… Эпизод с обвинением бывшего Генерального прокурора Союза ССР А. М. Рекункова был прекращен за отсутствием состава преступления, а с его мундира были сняты грязные и лживые пятна».

Через несколько лет после отставки Рекунков стал работать простым прокурором в отделе по реабилитации жертв политических репрессий (с октября 1992 по сентябрь 1994 года), а затем стал помощником Генерального прокурора Российской Федерации по особым поручениям.

Скончался 23 мая 1996 года.

«Местоблюститель»

Николай Семенович Трубин, заместитель начальника Следственного управления прокуратуры, по праву считался в 70-е годы одним из опытнейших прокурорских работников страны. Когда в начале 1976 года к Руденко обратился Генеральный прокурор Республики Куба Хосе Сантьяго Куба Фернандес с просьбой прислать толкового работника, которого можно было бы использовать в качестве консультанта по вопросам организации надзора за соблюдением законности, Руденко остановил свой выбор именно на Трубине.

Николай Семенович Трубин родился 23 сентября 1931 года в селе Бурдыгино Сорочинского района Оренбургской области в семье рабочего-путейца Семена Афанасьевича и его жены Анны Степановны. В голодном 1933 году мальчик, которому было полтора года, потерял свою мать, умершую в 27-летнем возрасте, и двух старших сестренок. Маленький Николай, сколько себя помнил, спал всегда на полу.

После окончания седьмого класса Николай тайком поступил в Ново-Сергиевское железнодорожное училище – ему хотелось выучиться на слесаря по оборудованию паровозов. Но отец, узнав об этом, решительно воспротивился такому «самоуправству». Будучи сам малограмотным, он мечтал, чтобы его сын стал учителем.

В 1946 году Николай вступил в комсомол. Вскоре его избрали заместителем секретаря комитета ВЛКСМ, а через некоторое время он сам возглавил школьную комсомольскую организацию. В 1949 году школа была успешно окончена, и перед восемнадцатилетним парнем встал вопрос о дальнейшей учебе. Скорее интуитивно, чем осознанно, он выбрал Свердловский юридический институт, куда, кстати, поступала одна его землячка, мечтавшая во что бы то ни стало выучиться на юриста.