– В долине за горами. Земля там… нехорошая. Такие, как Могучий Дуб, держатся подальше оттуда.

– Ты мог бы пойти с нами, – сказал Бродар Кейн. – Нам бы пригодилась твоя помощь. – В голосе горца прозвучало что-то… Вероятно, глубокая печаль.

Могучий Дуб покачал головой.

– Сначала – убежище. Потом я поищу в горах родичей. Вдруг другие выжили.

Бродар Кейн откашлялся.

– Удачи тебе, друг. Мне жаль твоих товарищей.

Старый воин, которого Могучий Дуб называл «Хладные Глаза», говорил, возможно, о павших великанах, чьи тела устилали плато, – а может быть – о тех, кого сам убил в молодые годы.

Они смотрели вслед топавшему с грохотом великану.

– Надеюсь, он найдет кого-нибудь из своих, – сказала Рана. – Печально остаться последним из клана, лишиться всего, что окружало раньше.

Саша заметила на лице чародейки несколько пятен крови.

Кейн покачал головой.

– Он заражен демонической гнилью, – тихо сказал старый воин. – Видели раны на его ногах? Они уже почернели. Он умрет завтра, быть может, послезавтра.

За этим безрадостным сообщением последовала угрюмая тишина. Снова взвыл ветер, и на сей раз Саша ощутила на лице что-то влажное. Прикоснувшись к лицу, она с ужасом увидела, что ее пальцы – в крови.

– Саш! – воскликнул Коул. – У тебя кровь!

Бросив взгляд на свое отражение в клинке Проклятия Мага, он побледнел: его кожа была покрыта темно-красным налетом.

– Вот дерьмо. У меня тоже…

Они принялись искать убежище, а ветер между тем быстро превратился в устрашающий ураган. Спутники укрылись в пещерке прямо под скалистой вершиной холма, на котором произошло сражение, и прислушивались к тому, как бушует убийственный ветер. Снаружи доносилось потустороннее завывание, подобное воплям обезумевшего бога, которые эхом отражались от скал. В какой-то момент с неба посыпались осколки некоего твердого вещества. Они вдребезги разбивались, налетая на скалы. Если бы отряд еще находился на открытом месте, чудовищный ливень иссек бы их всех в клочья.

– Что за чертовщина? – вслух изумилась Саша.

Что-то разбилось в самой пещере, и девушка зачерпнула частицы руками, тут же порезавшись. Вещество напоминало непрозрачное стекло, мутное и грубое на ощупь. Ничего подобного она прежде не видела.

– Мы очень близко к хребту, – объяснил Айзек.

– К хребту? – без всякого интереса спросил Коул.

Он выглядел растерянным.

– Он представляет собой проход к темному измерению, в котором обитает Безымянное и все с ним связанные. Барьер между реальностями наиболее слаб возле хребта. То, что происходит сейчас снаружи, – результат сближения миров.

– И ты говоришь, нам придется подобраться к хребту еще ближе, чтобы выследить Герольда? Кейн явно был не в восторге. – Не скажу, что меня привлекает подобная перспектива.

Подобная перспектива не привлекала и Сашу. Она в очередной раз спросила себя, почему вызвалась поучаствовать в самоубийственной миссии. По правде говоря, она и так знала ответ. Он сидел напротив нее, мрачнее, чем когда-либо. Коул на мгновение встретил ее взгляд и отвел глаза в сторону.

Затем снаружи донесся шорох крыльев, едва различимый из-за бури. Неожиданно по пещере заскакала большая птица, роняя по пути темные перья, она была такой грязной – просто чудо, что еще могла летать. Птица остановилась прямо перед Коулом.

Саша не отрывала взгляд от птицы. От ворона.

Он начал светиться. Его обвила магия, и он стал менять форму, отращивая руки и ноги, превращаясь в человека…

– Танатес, – выдохнула Саша.

Король-чародей Далашры выглядел так, будто побывал в аду. Его лицо стало еще более костлявым, чем обычно, а черный плащ, изодранный и в лучшие времена, сейчас чуть не сваливался с него, испещренный бессчетными дырами и подпалинами. От макушки и через всю щеку лицо чародея пересекал свежий шрам.

Танатес поднял руку и провел ею по редеющим волосам. На землю посыпались хлопья пепла.

– Ну, это было неприятно, – мрачно сообщил он.

Айзек величественно поднялся на ноги, не сводя обсидиановых глаз с мага.

– А дракон?

– Я потерял его в конце концов. Он оказался упрямей, чем я ожидал.

Джерек поднял взгляд от костра, который он разводил.

– Ты имеешь в виду, что не убил ублюдка?

– Сомневаюсь, что есть такой человек, способный сразить эту тварь. Включая лордов-магов. Даже Элассу.

Эласса – подлинное имя Белой Госпожи. Саша вспомнила прощальные слова Нерожденной в пещере последователей культа.

«Если Танатес вернется, скажи ему… скажи ему, что я его жду».

Саша встала и, подойдя к чародею, который пытался обсушиться у костра, только что разведенного Джереком, села рядом с ним.

– Ей тебя не хватает, – произнесла она, – Белой Госпоже. Она сказала мне передать тебе это.

Танатес, похоже, был поражен.

– Она сказала?

– Да.

Наступила неловкая тишина. Саша посмотрела на Коула с другой стороны костра, тот вздохнул и поднялся на ноги.

– Буря прошла, – холодно констатировал юноша. – Пойду-ка прогуляюсь.

– Не задерживайся, – сказал Айзек. – Тебе нужно отдохнуть. Завтра мы вступим в Долину Безымянного.

– Ты – не мой отец! – рявкнул в ответ Коул.

Он развернулся и вышел из пещеры, натянув на голову капюшон.

Джерек сплюнул.

– Он меня раздражает, – со злостью проскрежетал Волк.

– Я пойду и поговорю с ним, – сказала Саша.

Она поднялась и, поспешив за другом, выскочила из пещеры. Буря оставила местность в жутком виде. Вокруг лежали битые осколки странного вещества. Тела великанов на плато были изодраны в клочья, повсюду валялись их оторванные конечности. Демоны уже растворялись, превращаясь в лужи зловонной жижи.

Саша догнала Коула и положила руку ему на плечо, чтобы он замедлил шаг.

– Что на тебя нашло? – спросила она. – Ты вел себя как… ну, как кретин с тех пор, как «Искатель» приземлился.

– Благодарю за оскорбление, – ответил он с обидой. – После того как ты назвала меня кретином в прошлый раз, я не видел тебя несколько месяцев. Быть может, ты надеешься, что трюк опять сработает.

– Коул, не надо так. Я думала, ты стал наконец взрослеть.

Он повернулся к ней, и она увидела такую ярость в его серых глазах, что застыла на месте.

– Не говори со мной о взрослении! Ты понятия не имеешь, через какое дерьмо я прошел. Единственное, что поддерживало мое существование, единственное, почему я не сошел с ума…