пор удивляюсь, почему она тебя не сбила, — ответил отец. — Но если бы ты погиб под колесами, меня бы тоже не было в живых.

За рулем машины, ехавшей по противоположной стороне, сидела И Ин. Она возвращалась с ночного дежурства и видела Дэнни и Джо, стоящих на Айова-авеню. Мимо них проехал коллега Дэнни по Писательской мастерской, поэт Марвин Белл[103]. Он просигналил в знак приветствия, но ни отец, ни сын этого даже не заметили.

Быть может, Дэнни и Джо вовсе не стояли на тротуаре, глядя на машины: возможно, они находились не в осени семьдесят третьего, а в весне шестьдесят седьмого. Во всяком случае, писатель Дэниел Бачагалупо, еще не взявший себе псевдоним, был там. Дэнни часто казалось, что он вообще не покидал того времени.

А в ресторане «Авеллино» Лоретта принесла писателю первое блюдо из тех, которыми сегодня намеревался удивить его отец. Это был сатай из говядины в арахисовом соусе, приготовленный по рецепту Агу. Говядину повар зажарил на деревянных шампурах. В качестве жидкой панировки Тони Эйнджел использовал смесь из креветок, стеблей фасоли и спаржи. Сатай полагалось есть деревянными палочками. Лоретта их принесла, но не торопилась передавать писателю.

— Не помню, ты умеешь ими есть? — спросила она.

(Писатель знал, что она лукавит.)

— Конечно умею.

Лоретта по-прежнему не отдавала ему палочек.

— А знаешь что? Ты слишком много времени проводишь в одиночестве, — сказала она.

— Да, я слишком много времени провожу в одиночестве, — повторил за ней Дэнни.

Легкий флирт — это все, что они оба себе позволяли. Мысль вступить в интимные отношения их ужасала. Наверное, потому, что оба знали об интимных отношениях между поваром и Селест.

Всякий раз, когда Дэнни задумывался о такой возможности, он представлял, что Лоретта скажет: «Это как если бы брат с сестрой занялись сексом или что-то вроде того!»

— О чем ты пишешь? — спросила Лоретта.

Ей думалось: пока она не отдаст Дэнни палочки, он будет смотреть не в блокнот, а на нее.

— Да так, набрасываю диалог.

— Вроде нашего?

— Нет… другой.

Внимание к ней было потеряно, и Лоретта отдала писателю палочки. Блокнот лежал совсем рядом, и официантка могла бы прочесть диалог, о котором сказал Дэнни. Но он не любил, когда другие заглядывают в его блокнот, и она решила не сердить писателя.

— Надеюсь, сюрприз тебе понравится, — сказала Лоретта.

Это блюдо Дэнни очень часто заказывал в «Мао».

— Передай отцу: он замечательно придумал, — сказал Дэнни удаляющейся Лоретте.

Он вновь пробежал глазами записи. Дэнни хотелось, чтобы диалог получился буквальным, чтобы оттуда не исчезли удивление и настороженность, с какими восьмилетний мальчишка спрашивал отца: «А почему бы тебя тоже не было в живых, если бы меня сбила машина?» (Дэнни тут же записал цепочку слов. Именно так мальчик и спросит.)

Крошка и Мэй, ожидавшие свои пиццы, видели сцену между мужчиной за столиком и официанткой. Но какая досада, что они не услышали ни одного слова!

— Похоже, официантка хочет трахнуться с ним, но ей что-то мешает, — сказала Крошка.

— Сразу видно: ему писульки в блокноте интереснее этой девки, — ответила Мэй.

— А что он там ест? — не унималась Крошка.

— Да какую-то дребедень. Еще и палочками. Не скажу, чтобы мне хотелось это попробовать.

— Ой, боюсь, пиццу нам принесут неважнецкую, — надула губы Крошка.

— Не удивлюсь, — подхватила Мэй.

— Нет, ты посмотри на него! — шепнула подруге Крошка. — Еда стынет, а он все пишет и пишет!

Но еда была превосходной. Большинство воспоминаний о ресторане «Мао» были приятными, и Дэнни нравилось все, что там готовили. Диалог, который он записал, тоже вышел хорошим и емким. Просто сейчас разговор отца с сыном получался преждевременным. Он должен произойти позже. Прежде чем переключить внимание на сатай из говядины, Дэнни обвел диалог и приписал на полях: «Не сейчас. Вначале рассказать о свином барбекю».

Глава 10

Небесная леди

Весна в Айове была замечательным временем года. Поля покрывались сочной зеленью, а будущие писатели, художники, фотографы и люди иных творческих профессий наслаждались устройством свиных барбекю. Учась в Писательской мастерской, Дэнни пропускал большинство тамошних вечеринок, однако Кэти таскала его на сборища художественного факультета. Те, по мнению Дэнни, были еще хуже, поскольку отличались еще большими сумасбродствами. На художественном факультете Айовского университета Кэти знала всех. Дэнни это не удивляло: ведь она работала натурщицей в рисовальных классах. В Нью-Гэмпширском университете и он подрабатывал натурщиком, но тогда он не был женат. Здесь, в Айова-Сити, ему было как-то неловко сознавать, что многие студенты выпускного курса, не говоря уже о преподавателях художественного факультета, видели Кэти обнаженной. Он даже не знал, как зовут этих людей.

Они долго не могли найти место, куда их пригласили на свиное барбекю. Пока ехали по шоссе 6, малыш Джо ревел до самого Тиффина. Кэти хотела взять его на руки, но Дэнни не позволил снимать ребенка с детского сиденья. Где-то около Норт-Либерти они съехали с шоссе и поняли, что заблудились. Дороги на Буффало-Крик либо не существовало вообще, либо она не была обозначена. К тому времени, когда им все-таки удалось отыскать ветхий фермерский дом, Дэнни отпустил достаточно язвительных замечаний по поводу студентов художественного факультета. (По его мнению, эта публика либо отличалась косноязычием, либо уходила в область абстракций и не умела толково объяснить дорогу.)

— Ты что, расстроишься, если мы не найдем эту дурацкую ферму? — спросила Кэти. — Тебе же не хочется бывать на вечеринках, куда меня приглашают. Ни в городе, ни за городом.

— Если ты заметила, я не бываю и на вечеринках, куда приглашают меня, — парировал Дэнни.

— Потому-то над тобой и потешаются, придурок, — сердито бросила ему жена.

Фермер, которому принадлежало это хозяйство, кормил своих хрюшек по утрам и под вечер. Сам он жил в городе, на Рочестер-авеню (дома там были неказистого вида, но стоили довольно дорого), а свой ветхий фермерский дом сдавал четверым студентам художественного факультета. (Эти парни с выпускного курса, видимо, брали пример со свиней, поскольку опрятностью не отличались.)

Дэнни весьма цинично высказывался о них: трое недоделанных художников и один претенциозный фотограф. Он знал, что трое недоделанных художников рисовали Кэти в классах, но не догадывался насчет снимков обнаженной Кэти, сделанных претенциозным фотографом. Эту неприятную новость он узнал в машине, когда они заблудились. И конечно, Дэнни не был готов увидеть рисунки и фотографии своей обнаженной жены в грязном и запущенном доме, где жили студенты.

Увидев наброски углем, висевшие в кухне и гостиной, Джо не узнал на этих небрежно