Будь на ее месте наша Анджелка, я бы подумал, что моя сотрудница в свободное время подрабатывает в «Национале» ночной бабочкой. Но Вита Лукьяновна — выше всех подозрений. У нее реноме верной матроны. Да и возраст, между нами говоря, уже предпенсионный.

Надо было ловить удобный момент. Я жестом объяснил Карлуше, что меня ждет вот эта дама, и, ухватив Крохину за руку, покинул сначала бар, а после гостиницу. Швейцар у дверей, еще издали заприметив меня, трусливо прикрылся газетой. Кстати, это была наша газета: с фотографией вертолета на первой полосе. При виде снимка ухо мое заныло сильнее прежнего.

На мое счастье, Вита Лукьяновна была на машине и с готовностью вызвалась подкинуть меня до дома. Ей вообще везло с машинами. Двадцать лет она проездила без аварий на своем старом «москвиче». А стоило тому вконец одряхлеть и сломаться, как наша Крохина туг же выиграла в журналистскую лотерею новенькую «шестерку». Я, помнится, тоже играл в эту лотерею — но мне-то выпала всего шариковая ручка с голой барышней.

По дороге к автостоянке Вита Лукьяновна бурным шепотом успела рассказать, что приезжала в отель брать интервью у Глюкауфа. Ну этого, знаменитого нашего режиссера. Некрореалиста. Который снял «Конструктор Деда-Мороза». Который прибыл теперь в Москву из своего Питера на один день и завтра летит на фестиваль в Брюссель.

Некрореалист ужасно не понравился нашей Крохиной. В его фильме все друг друга резали на куски, и Вита Лукьяновна размечталась, что и сам режиссер — фактурный тип, троглодит, чуть ли не каннибал. Под клыкастого Глюкауфа она думала выпросить у меня строк триста. Однако этот Глюкауф оказался вовсе не здоровенным каннибалом, а маленьким, белобрысеньким пухлячком и вообще вегетарианцем. Но фактурный вегетарианец у нее, у Крохиной, и без того записан в плане: сам Товарищ Зубатов со своей плодово-выгодной диетой. Другого ей не надо. Может быть, Виктор Ноевич, раз так вышло, добавит ей на зубатовские ягодки еще строчек тридцать? Тогда будет двести. Полная колонка.

— Не возражаю, — вздохнул я. — Пусть будет двести, я не против. Но почему вы все время шепчете? Что за нелепые страхи, Вита Лукьяновна? Пока я жив, в «Свободной газете» не будет политической цензуры. Не бу-дет!.. — Кажется, я невольно повысил голос на старушку.

— Виктор Ноевич! — испуганным шепотом произнесла Крохина. — Я не виновата, у меня голос сел. Я ведь вчера вам докладывала, во время планерки... Водки со льдом я выпила, на пресс-пати... А что?

Это у меня еще не провал в памяти, подумал я, тотчас припомнив вчерашнюю планерку. Это заурядный склероз на нервной почве. Ничего особенного. После такой встречи в кегельбане маму с папой — и тех на время забудешь. Даже головку ударять не придется.

— Горло вам нужно полоскать, вот что, — строго сказал я Крохиной, чтобы уж не выглядеть круглым дураком.

Квартира, брошенная второпях, обычно смахивает на покинутую жену: не дожидаясь вопросов, она сама взахлеб расскажет про беглого хозяина-подлеца — успевай только приговаривать «Ай-яй-яй!» и брать на карандаш.

Квартира, оставленная Исаевым, похожа была на старую бабушку-партизанку, да еще и глухонемую впридачу. Сколько с ней ни бейся, результатов ноль.

Ни одной ниточки, которая могла бы указать мне дорогу.

В ЖЭКе еще утром выяснилось, что однокомнатное логово «Мстителя» формально принадлежит даже не ему, а некоему геологу Капкину. Сбежавший Исаев был здесь прописан только временно, на стандартных условиях аренды по договору с «Мосжилплощадью» (живешь, пока платишь). Сам же владелец Капкин, уехавший из России лет пять назад, не торопился обратно к родным осинам. В дебрях Юго-Восточной Азии этот пионер науки разыскивал то ли медь, то ли бокситы, то ли железную руду — в общем, какие-то ценные ископаемые. Я немного пококетничал с дамой из квартирного агентства, и та выдала мне зарубежные координаты геолога вместе с номером его телефона на Борнео. Ради интереса я набрал этот номер. Автоответчик на четырех языках, включая русский, объявил мне, что месье Капкин сейчас в джунглях, но к началу сезона дождей обязательно вернется. Я мог перезвонить через месяц или оставить свое сообщение.

Ни того, ни другого я делать, естественно, не стал.

Вряд ли владелец квартиры вообще знаком со своим арендатором: «Мосжилплощадь», насколько я слышал, предпочитает бесконтактный стиль в работе с клиентами. Но даже если Исаев с Капкиным — приятели не-разлей-вода, то едва ли террорист кинется сейчас искать убежища в джунглях Юго-Восточной Азии.

Не для этого он затарился рюкзаком пластитовых шашек.

Все мои старания взять след, уцепившись за этот пластит, также не имели заметного успеха. Взрывчатка оказалась чересчур популярной: шла нарасхват. Сережа Некрасов, к утру сменивший гнев на милость, пустил меня за свой компьютер и задал поиск. На меня тут же хлынул поток милицейской цифири. По сводкам МВД, только за последние шесть месяцев в России и ближнем зарубежье было зафиксировано сто восемнадцать случаев кражи пластита (всех модификаций, в том числе и «С»). Воровали, в основном, с армейских складов в Молдове, Абхазии, на Северном Кавказе и в Прибайкалье, где охрана была небольшой и малооплачиваемой.

Число «118», разумеется, не отражало истинного положения дел.

Крали на порядок больше. Кавказский бартер, о котором плел мне инвалид Заварзин, не попадал ни в какие сводки. Да и он, строго говоря, был мелочью: подумаешь, сменяли голодные ребята десяток гранат на овцу или мешок картошки.

Минобороны по традиции скромничало, делясь с МВД своими сведениями по принципу «два пишем, три в уме». Нашей армейской бухгалтерии позавидовал бы даже фокусник Копперфильд, спец по исчезновению крупных предметов. Я и без компьютера знал, например, какие чудеса творятся во время учений войск Содружества в приграничных районах. Пока взмокшие пехотинцы бегают по пересеченной местности, сбивая из автоматов фанерные мишени, в штабных бумагах беззвучно испаряются тонны и тонны боеприпасов. Каждую стреляную гильзу, каждый снарядный стакан к отчету не подошьешь. Поэтому для опытного войскового финансиста любые Большие Маневры — подлинное золотое дно. Тем более когда умеешь спрятать золото, хорошенько замутив при этом воду.

Помимо обычных краж, компьютер выдал мне около полусотни опустошительных пожаров на БДХ — базах долговременного хранения армейского имущества и снаряжения. Пожары проходили по статье 9 (стихийные бедствия), но, в отличие от землетрясений или тайфунов, бедствия эти четко подчинялись календарному графику. Стихия аккуратно настигала БДХ раз в полтора года, накануне плановых инспекций из штаба округа. Военным инспекторам оставалось лишь созерцать головешки и проводить политбеседы о вреде курения на посту. А через неделю-другую на черном оружейном рынке розничная цена пластитовой шашки почему-то падала сразу на треть...

Одним словом, Исаев мог при желании достать взрывчатку где угодно, когда угодно и сравнительно дешево. И желание свое исполнил. К одиннадцати утра голова моя опухла от канцелярских фраз эмвэдэшных сводок. Сперва я читал их внимательно, затем стал проглядывать навскидку, а под конец уже открывал файлы всего на несколько секунд и тут же закрывал. Среди тонн ворованного (списанного, утерянного, погоревшего) пластита наверняка где-то прятались и килограммы из сиреневого рюкзачка. Но отыскать каплю в море не смог бы даже великий эксперт Сережа Некрасов — куда уж мне, скромному труженику Лубянки! Дохлый номер.