Минутой позже все пятеро набились в «пежо» Дельпеша. Журналист сел за руль, отец Дюваль, чей вес явно перевалил за центнер, настоял на том, чтобы сесть впереди, Арман же кинулся первым устраиваться на заднем сиденье, посередине, предоставив Кларе и Мади втискиваться по бокам.

Вскоре Дельпеш затормозил во дворе лагеря. Отец Дюваль вылез, рысцой сбегал за биноклем, запыхавшись, притрусил обратно, и они снова умчались, перебудив обитателей лагеря и оставив их удивленными и встревоженными.

В порту Дельпеш припарковался рядом со зданием управления, позвонил и произнес несколько слов в домофон. В окнах вспыхнул свет. Через минуту заспанный человек открыл дверь, протянул Дельпешу связку ключей, и тот бегом вернулся к машине.

— Порядок, они у меня.

Они буквально пролетели несколько километров до маяка Кандальников. Дельпеш поставил машину как можно ближе к нему, почти на моле.

— Построен в тысяча восемьсот тридцать четвертом году, — проинформировал отец Дюваль. — Высота пятьдесят три метра. Не самый высокий маяк во Франции, но лишь немногим уступает маяку Гури на мысе Аг или Гранвильскому на мысе Рок.

Сооружение было ярко освещено. К маяку вела узкая гравийная дорожка. Массивная шестигранная колонна была сложена из плотно пригнанных серых камней, снизу до самого верха тянулось десять круглых окошек, светившихся бледно-желтым светом и напоминавших безупречно ровный ряд пуговиц на гигантском мундире.

Дельпеш не сразу подобрал правильный ключ. Наконец дверь отворилась.

— Двести двадцать три ступеньки, — сообщил отец Дюваль.

— После вас, мадемуазель. — Арман галантно пропустил Клару вперед, чтобы соединить приятное с полезным.

Воскресенье, 20 августа 2000, 02:46

Старая ферма Люсьена Верже, остров Морнезе

Передо мной стоял убийца моей матери.

Опустив голову, изображая покорность, я чуть-чуть продвинулся вперед, стараясь не смотреть на Валерино, но чувствуя, что он прямо напротив.

Пора!

Я выдернул руку из-за спины и, вложив в удар всю свою ненависть, выбросил ее вперед, целясь отбитым горлышком бутылки в горло.

Валерино предугадал нападение и мгновенно отскочил в сторону. Железная рука стиснула мое запястье.

— Брось это, — процедил Валерино.

Я поморщился, но не сдался.

Он сжал сильнее — боль была адская. Я все же еще сколько-то продержался, но в конце концов выпустил осколок. Валерино грубо толкнул меня на стул, мрачно глянул на Брижит. Та забилась в темный угол рядом с камином и затравленно молчала. Помощи от нее не дождаться.

— Думаю, теперь ты знаешь все, — усмехнулся Валерино, — и тебе захотелось погеройствовать. Могу понять. Но ты уже просек, что это пустой номер.

Он пнул бутылочное горлышко, и оно откатилось к противоположной стене. Я проводил его растерянным взглядом. Валерино посмотрел на часы:

— Давай быстрее. Время идет. Сосредоточься на том, что мы ищем. Мы не можем сидеть здесь до утра.

Сосредоточиться мне не требовалось. Я все вспомнил — предельно отчетливо.

Последнее застолье. Все кричат. Папа наклоняется ко мне, шепчет на ухо: «Смотри, Колен. Смотри. Вот оно, сокровище. Оно здесь — Безумство Мазарини».

Теперь я все знал. Но мне надо было выиграть время, придумать что-то еще, найти другое оружие. Не поднимая головы, я шарил взглядом по сторонам.

Ничего.

Разве что старые ржавые грабли или… Рядом с камином лежала коса и выглядела достаточно острой, но шансов у меня в окружении четырех взрослых не было.

Нет, надо пойти на хитрость.

Соврать.

Комнату залил свет маяка. Окна были слишком грязные, чтобы снаружи можно было разглядеть, что происходит внутри, даже если бы у фермы кто-то чудом оказался в этот час.

Медленно ползли секунды, размеренные вращающимся лучом маяка.

— Мы здесь зря теряем время, — сказал Валерино. — Мы все обшарили. Простучали стены. Все перевернули. Здесь нет клада! Надо валить, пока еще не поздно. История с Безумством Мазарини — полная чушь, Жан Реми горазд был на выдумки.

— Жан его нашел, — спокойно возразил Максим Приер. — Просто мы слишком глупы, чтобы понять. — Он наклонился ко мне и приставил указательный палец к моему виску. — Колен, то, что мы ищем, у тебя в голове. Твой отец спрятал там ключ к своему секрету. Мы все это знаем. Так вспоминай уже! Какого черта, больше тебе не на что рассчитывать!

— Есть… есть одна картинка, — пробормотал я.

Валерино и Тьерри резко обернулись.

— Что?

— В голове всплыла одна картинка… вроде шифра. Но я не знаю, что она означает. Бред какой-то.

— Выкладывай! — возбужденно потребовал Максим Приер. — Мы поймем.

— Папа начертил ее на земле, под столом, во время последнего обеда. Велел мне запомнить и стер.

— Давай уже! — нетерпеливо крикнул Приер.

— Мне надо это написать.

Не дожидаясь разрешения, я встал и направился к окну. Валерино хотел было вмешаться, но Приер вскинул руку:

— Не лезь! Пусть рисует.

Недоверчивый Валерино наставил на меня пистолет. Я поднял палец, показывая, что хочу всего лишь начертить знак на пыльном стекле.

Максим Приер подошел ближе, готовый вмешаться при малейшей попытке к бегству. Я лизнул палец и, стараясь нажимать как можно сильнее, стал выводить на толстом слое пыли цифры во всю ширину стекла.

00.11.08

— И все? — удивился Приер.

Я кивнул и отошел от окна.

— Что за ерунда?! — прошипел Валерино. — Мальчишка над нами издевается!

И тут впервые подал голос Тьерри:

— Не уверен. С Жана вполне сталось бы придумать такую хитрую штуку.

— 00.11, — рассуждал вслух Максим, — может означать время. Часы и минуты… А может означать положение солнца. Во всяком случае, это указывает направление, исходя из определенной точки. Отсюда, например. Но 08? Это о чем?

— Число шагов? — предположил Тьерри. — Или высота? Может быть, на острове есть место, расположенное на высоте ровно восемь метров над уровнем моря?

Максим Приер развернул карту и склонился над ней вместе с Тьерри.

Валерино вздохнул:

— Напрасно стараетесь, парень морочит вам голову. Он попросту тянет время.

Луч маяка снова осветил ферму. На мгновение шесть цифр вспыхнули огненными знаками.

00.11.08. Моя единственная надежда.

Ничтожная.