— Похоже на то, — отозвался Рорк.

Ева пыталась вытеснить из сознания тот факт, что Рорк и Фини разговаривают на компьютерном жаргоне. Хватит с нее того, что по другую руку от нее Макнаб и Пибоди сидят, прижавшись друг к другу, как пара сонных щенят. Она не сомневалась, что их шепот и хихиканье носят сексуальный характер.

Если ей не удастся в самом скором времени выбраться из проклятого фургона, она совершит массовое убийство. Пустит в ход на манер ледоруба каблук этой убийственной красной туфли, выковыряет этим каблуком компьютерные и щенячьи мозги.

«А ведь такие каблуки могут стать отличным оружием, — подумала Ева. — С нужной силой, под нужным углом можно, пожалуй, и мозги вышибить. Может, поэтому женщины их и носят, — пришло ей в голову. — На тот самый случай: „Вдруг мне понадобится кого-нибудь кокнуть“. Что ж, это имеет смысл. Только тогда уж имело бы смысл носить их на руках, чтоб когда нужно…»

Ее кровожадные мысли прервались и рассыпались, когда в ухе раздался голос детектива Кармайкл:

— Объекты входят в театр.

— Ясно. Не спускай с них глаз.

— Слежу. Идут прямо в буфет. Заказывают бутылку шампанского в ложу. Целый спектакль разыграли: громко хохочут, привлекают внимание. Так, вот теперь направляются в ложу. Официанты суетятся, спешат принести им шампанское в ложу до поднятия занавеса.

«Рисуют алиби», — сказала себе Ева.

— Занять места. Если один из них пойдет пописать, ты пойдешь с ним.

— Нет, это я, пожалуй, доверю новому парню.

— Торопятся, — заметила Ева. — Пришли за пять минут до начала, заказали шампанское… Бармен их запомнит, как и официанты, и кое-кто из публики, кто рядом с ними был.

«Идиоты, — подумала она, — но кое-что все-таки соображают».

— Им придется дождаться начала спектакля, прежде чем делать ход. Подождать, пока свет не погасят, пока все взгляды не устремятся на сцену. Но это будет скоро. Очень скоро. А ну, прекрати! — Ева толкнула Пибоди. — У меня из-за тебя глаз дергается.

— Да мы просто тут сидим! Мы же ничего не делаем.

— Я сексуальное хихиканье за двадцать шагов слышу.

— И ничего я не хихикала.

— Не ты. Он.

Макнаб невозмутимо улыбнулся Еве:

— Это был чисто мужской смешок.

— Вы же копы. Вот и ведите себя как копы. — Ева заерзала, нахмурилась. — А ты чего смеешься? — накинулась она на Рорка.

— А вот сядь сюда, и я тебе скажу. — Он бросил на нее озорной взгляд и похлопал себя по колену. — Могу даже показать, что такое чисто мужской смешок.

— Прекрати! Не вгоняй в краску Фини.

— Я ничего не слышу, — пробормотал Фини, упорно глядя в пол. — Мы готовим операцию по поимке двух психов, убивающих из спортивного интереса, а меня тут окружают хихикающие, дергающиеся, хмыкающие идиоты.

— Разве я не велела тебе это прекратить?

— Не обращай внимания, а то ты их только раззадориваешь, — с мрачной серьезностью проговорил Фини, поднимая на нее глаза. — Ну вот, теперь и я начал дергаться. А все потому, что ты разрушила стену.

— Какую стену?

— Я мысленно построил стену, чтоб не слышать ваших сексуальных смешков. Теперь ты ее разрушила, и я слышу смешки. Вот и дергаюсь.

— А, так это я виновата? Ну и чего стоит твоя стена, если она рушится при одном упоминании… А ну, всем заткнуться! — приказала Ева, когда подал голос ее телефон. Она взглянула на дисплей и хищно улыбнулась. — Представление начинается.

Ева нарочно привела волосы в беспорядок, похлопала себя по щекам, чтобы они покраснели, а затем поднесла телефон к самому лицу. Ничего, кроме этого лица, Дадли видеть не должен.

— Какого хрена тебе надо, задница? — спросила она заплетающимся языком.

— Лейтенант Даллас, слава богу. Вы должны меня выслушать. У меня всего несколько минут.

— Да пошел ты!

— Нет-нет, послушайте меня. Мне нужна ваша помощь. Это Слай. Мне кажется… Господи помилуй, мне кажется, он сошел с ума.

— Говори громче. Тут шумно, я тебя еле слышу.

— Я не могу говорить громче, не могу так рисковать. — Дадли по-прежнему говорил театральным шепотом. — Послушайте меня, послушайте! Мне кажется, он убил Делафлота и несчастную Адриенну. Когда вы ушли из «Лионеля», он мне такого наговорил! Я ушам своим не верил! Он был так страшно зол и так напуган… Он говорил… Я не могу передать вам все это по телефону. Он пьет, он слишком много пьет. Надеюсь, вскоре мне удастся ускользнуть. Я что-нибудь придумаю, а может, он отключится, и тогда я уйду… Мне надо встретиться с вами. Я должен вам сказать… Прошу вас, вы должны со мной встретиться.

— А сам-то ты где? Я могу доложить, его арестуют. Отволокут его в участок в наручниках.

— Нет-нет! А вдруг я ошибся? Он мой самый старый, самый близкий друг. Имейте снисхождение. Я прошу вас о помощи. Прошу именно вас, лейтенант, потому что только вы знаете, что надо делать. Если я ошибся, если мне показалось, вы поймете, и мы не поставим Слая в дурацкое положение. Но если я прав, вы раскроете все эти ужасные убийства прямо сегодня, до того как он… Вы опять станете героиней. Вся слава достанется вам, вы остановите это безумие. Только вы одна, пусть мое имя даже не упоминается. Это… это больно. Прошу вас, пожалуйста. Я в Стратмор-центре. Я могу выйти так, что никто не заметит, но я не могу отойти далеко. Мне придется вернуться до антракта… Богоматерь Теней. Это всего в квартале от театра.

Ева ничем себя не выдала, продолжала хмуриться в телефон, хотя внутри у нее растекалось ощущение торжества.

— Это, что ли, церковь?

— Это близко, и мы сможем поговорить. Нам никто не помешает, и никто нас не увидит, не подслушает. Мне придется довериться вам. Надеюсь, вы знаете, что надо делать. Я буду там через двадцать минут, и тогда я расскажу вам все, что знаю. Я только вам могу рассказать.

— Ладно-ладно. Но, смотри, Дадли, чтоб дело того стоило. У меня был паршивый день. — Ева прервала связь и похлопала телефоном по ладони. — Они и впрямь думают, что я дура.

— Злобная, разобиженная дура, — добавил Рорк. — Они пойдут на тебя вдвоем.

— Безусловно. Фини?

— У меня все под контролем.

— Макнаб, садись за руль, а я соберу команду в церковь. Уличный уровень и не дальше, чем в двух кварталах от церкви.

— Есть.

— А ты что делаешь с этой штукой? — спросила Ева Рорка, увидев, что он погружен в работу на карманном компьютере.

— Вывожу поэтажный план церкви на экран. Ты же хочешь освежить свою память.

— Он рассуждает, как коп, — повернулась Ева к Фини. — Терпеть не может, когда я это говорю, но… что ж тут еще скажешь? Дадли сказал, через двадцать минут, значит, будет на месте через пятнадцать или еще раньше. А мне придется топать туда не меньше квартала на этих проклятых каблучищах — с востока, на случай, если один из них будет следить за мной. Дадли накачался, — добавила она. — У него зрачки размером с тарелку. Мориарти тоже наверняка нанюхался.