Беспрерывные упорные битвы с турками и крымцами с 1637 по 1660 г. в низовьях Дона и отважные морские походы хотя значительно и обессилили казаков, но в то же время внушили им полную уверенность в возможности скорого и окончательного сокрушения могущества магометан на берегах Азовского и Черного морей. Делая свое казачье дело, казаки надеялись только на свои собственные силы. Та незначительная и временная помощь людьми, которая была прислана в Черкаск Москвой в 1646 г., до 3 тыс. человек из охотников, и в 1648 г. в количестве одного солдатского полка в 1000 человек, нисколько не могла поддержать донское казачество в его грандиозных предприятиях, т. к. те и другие ратные люди, не привыкшие к условиям суровой казачьей жизни, скоро разбежались по русским украинным городам. Но донцы не унывали и продолжали бороться с сильным врагом с прежней энергией. С 1646 г. на Дон впервые стали появляться русские крепостные крестьяне, приставая к возвращающимся из Москвы казачьим станицам, но этот люд, не имевший никакого понятия о военном деле, помогал лишь казакам укреплять городки и стеречь их конские табуны и стада рогатого скота и овец, отбиваемые у ногайцев[315].

В 1660 г. турки и крымцы вновь предприняли грандиозный поход на Дон, как и в 1641 г., с целью сильней укрепить Азов и построить в низовьях Дона три новых крепости. Весной в Азов прибыло сухим путем из Кафы, чрез Керченский пролив, 3 тыс. янычар, в устье Дона 35 кораблей с строительными материалами, под охраной 40 тыс. татар, 10 тыс. венгров, волохов и других подвластных туркам народов. Предугадывая эту опасность, донцы послали пред этим в Москву двух знатных старших Федора Будана и Фрола Минаева просить помощи войском и военными припасами, а в море 30 стругов для наблюдения за неприятелем и нападения на Крым. Выйдя в море, казаки встретили турецкий флот, а на берегах многочисленную армию; они повернули назад, но везде встретили засевших врагов с артиллерией и ружьями. Пришлось пробиваться силой. Искусные в боях донцы, сражаясь на каждом шагу, смело шли вперед и с помощью высланного из Черкаска подкрепления сумели пробиться, не потеряв ни одного струга и ни одного человека.

В Москве с присылкой помощи, по обыкновению, медлили. Казаки послали туда одну за другой еще три станицы. Наконец царское войско, в числе 7 тыс., с воеводой Хитрово прибыло только в октябре и стало лагерем близ Черкаска. В летний промежуток времени крымцы и турки уже успели закончить все крепостные работы и, оставив во вновь сооруженных укреплениях достаточные гарнизоны с тяжелой и легкой артиллерией, ушли в Крым. Крепости были построены из тесаного камня, две при начале протоки Каланчи, по обоим берегам Дона, каждая в окружности по 200 и высотой в 15 саж., с гарнизоном по 300 человек, третья, более обширней, на гарнизон в 500 челов., на Мертвом Донце, против Азова. Места для этих крепостей избраны были чрезвычайно умело: ни одно судно не могло пройти с верху в море, не будучи раздроблено крепостной артиллерией. Но чтобы и в ночное время казаки не могли проскользнуть на стругах в море, турки перекинули чрез Дон от одной крепости к другой тяжелые цепи. Казалось, что доступ водой к Азову и к морю сделался для казаков совсем недоступным, но какие преграды могли удержать этих отважных и испытанных в морских боях витязей, умудренных многовековым опытом в военном деле и способных на всякие выдумки и хитрости, переданные их боевыми предками. Осень и зиму казаки, сидя в Черкаске, провели в подготовительных работах, ожидая из Москвы припасов и снарядов и посылая к устью Дона отряды для разведок. В ноябре полчища татар внезапно появились под Черкаском, но были обращены казаками в бегство. Присылкой провианта из Москвы медлили. Войско Хитрово начало роптать. Зимой ропот от условий тяжелой жизни усилился и перешел в открытый бунт. Часть войск, подняв знамена, двинулась обратно в Россию, но силой оружия была возвращена. Весной 1661 г. царь наконец прислал казакам обещанное жалованье: 7 тыс. руб. денег, 5 тыс. четвертей хлеба, сукно, порох, свинец и проч. Получили провиант и московские войска; волнение среди них улеглось, хотя многие из них ушли восвояси. В марте казаки вместе с войсками Хитрово двинулись вниз по Дону и осадили крепость на Донце. Получилась весть о приближении крымского хана; казаки осадой спешили. Ощущался недостаток в тяжелой артиллерии и в снарядах; по низменности грунта стены нельзя было взорвать подкопом; казаки решили взять крепость приступом. Сначала дело шло успешно; преодолев все препятствия, казаки, подкрепленные москвичами, уже подошли к крепости, спустились в ров, по лестницам взобрались на стены и начали ломать крыши башен, как вдруг воевода Хитрово отдал своим войскам приказ отступить. Трусость, злоба или зависть руководили хитрым москвичем, — неизвестно. Этим вероломным поступком казаки были страшно возмущены и, потеряв до 50 человек убитыми, возвратились в Черкаск. Время осады крепостей было упущено, т. к. начался большой разлив весенней воды, препятствовавший близко подойти сухим путем к укреплениям. Получилась весть о подходе турецких и крымских войск к Азову, с целью поставить в устьях Дона еще две новых крепости. Послав царю жалобу на воеводу Хитрово, казаки просили прислать им стенобитные орудия и подкрепление людьми, т. к. от отряда Хитрово осталось меньше половины, прочие разбежались. Но царь, занятый войной с Польшей, которой помогал крымский хан, не мог дать ни того, ни другого и лишь прислал на Дон более усиленное жалованье деньгами, хлебом, порохом и проч. Казаки были довольны и тем и на большее не претендовали, т. к. помощь людьми, как показал опыт, служила им лишь помехой. В августе они пытались взять приступом Каланчинские башни, но потерпели неудачу, не было тяжелой артиллерии; подкопы вести нельзя — низменное место, заливала вода. Громя из легких пушек эти укрепления и пуская вниз по Дону срубленные вековые дубы, которые рвали перетянутые чрез реку цепи, казаки тем временем прокопали Казачий ерик и пустились в море громить крымские берега. Турки засыпали ерик камнями и землей, но казаки возобновили его вновь и по-прежнему держали крымцев в постоянной тревоге, не давая им оказывать существенной помощи их союзникам полякам, воевавшим с Россией.

Предоставленные своим силам, казаки нашли себе союзников в калмыцком народе, незадолго перед тем прикочевавшем к границам их владений. Калмыки постоянно терпели притеснения от татарских орд и искали себе убежище в пределах России. На казаков, как на своих покровителей, они смотрели еще со времен Ермака, принявшего в Сибири их сторону в борьбе тайши Аблая с киргизами, а также защитившего их улусы от разорения татарских разбойников. В феврале 1661 года главный владелец калмыцкого народа тайша Дайчин и сын его Мончик прислали к казакам своего посла Баатыршу Янгильдеева для переговоров о том, чтобы всему калмыцкому народу по-прежнему (со времен Ермака) находиться в вечном подданстве российского государя, чтобы казаки и калмыки друг на друга никаких нападений не делали и обоюдно помогали вооруженной силой в борьбе с их общими врагами. Эти договорные условия были утверждены со стороны калмыцкого посла присягой; в залог верности соблюдения этих условий в Черкаске были оставлены два аманата (заложника). С своей стороны, для утверждения дружественных отношений казаки послали к калмыкам двух знатных старшин Степана Разина и Федора Будана. Результатом этих переговоров старшины, оставив у союзников своих аманатов, привели с собой 500 челов. вооруженных калмыков под начальством мурзы Чакула[316]. Казаки приняли их очень ласково, одарили их начальников и вскоре вместе с ними двинулись под Азов, разгромили кочевавшие там ногайские улусы, многих татар и турок побили, захватили 500 чел. в плен и освободили до 100 челов. русских пленников. Для поощрения своих союзников казаки отдали им всех пленников и освобожденных русских, с условием, чтобы они сих последних от себя отправили к государю.