Лиза лежала совершенно неподвижно, и спустя некоторое время он обреченно вздохнул и отбросил простыни. Из-под полуприкрытых век она наблюдала, как он облачается в изысканный шелковый костюм, затягивает ремень из шкуры ящерицы на тонкой, почти женской талии своими изящными, загорелыми руками, и мысленно восхитилась тем, что проделывали с ней эти самые руки на протяжении последних трех лет.

Расчесывая серебряные волосы, Карл заметил, что она наблюдает за ним, и улыбнулся.

— Я вернусь через шесть недель, — сказал он. — Позвонить тебе?

— Если будет желание, — ответила Лиза.

— У меня всегда есть желание, и ты знаешь об этом.

— А ты знаешь, что я всегда жду твоего звонка.

— Вопрос — это часть игры, — заявил Карл. У него был глубокий голос, он говорил с едва заметным акцентом. — Знаешь, а ведь я чуть не купил тебе подарок.

— По какому случаю? — с удивлением осведомилась Лиза.

— По случаю третьей годовщины нашего знакомства. Но потом передумал. Я решил, что это может все испортить. — Карл никак не мог справиться с запонкой на правом рукаве. — Моя жена всегда… — Он оборвал себя на полуслове. — Извини, я забыл наш уговор. Никаких подробностей из личной жизни.

— И никаких подарков, — сказала Лиза.

Карл взял со стула кашемировый пиджак, и она заметила дизайнерский ярлык на подкладке. Надев пиджак, Карл вынул из внутреннего кармана бумажник, достал оттуда банкноту и положил ее на стол.

— Один доллар, как всегда, — заметил он, а потом с любопытством посмотрел на Лизу. — Почему, кстати, всего один?

— Я получаю больше удовольствия, когда мне платят. — Она села на постели, откинула простыни и соблазнительно потянулась.

Карл жадно взглянул на нее, и его глаза сузились.

— Ты нарочно так делаешь, — хриплым голосом проговорил он.

— Как? — невинно поинтересовалась Лиза и добавила: — Тебе лучше поспешить, иначе ты опоздаешь на самолет.

— Я всегда могу улететь следующим. — Карл потянул за узел галстука.

— Нет. — Она яростно затрясла головой. — Это против правил.

— Надо установить правило, по которому ты не сможешь провоцировать меня своим обнаженным телом, когда я уже одет, — в сердцах бросил он.

— Мне очень жаль, — лукаво сказала Лиза и натянула простыню до самой шеи. — Так лучше?

Карл не ответил и принялся сердито швырять вещи в саквояж из мягкой замши. Закончив, он окинул ее холодным взглядом и обронил:

— До свидания.

— Всего доброго, Карл.

Дверь за ним закрылась. Лизу не волновало то, что он ушел в дурном расположении духа. Он уже вел себя так раньше, раздраженный ее бесстыжими попытками соблазнить его, когда она знала, что ему нужно уходить. Лиза вновь откинулась на подушки. Она не лгала, когда говорила, что ей тоже нужно скоро уходить. Через час ее ждала на студии Мэгги Нестор, чтобы примерить платье, но Лиза чувствовала себя слишком усталой, чтобы пошевелиться. Карл всегда оставлял ее в таком состоянии — опустошенной и удовлетворенной после двух или трех часов занятий любовью.

Это были почти идеальные отношения. Вскоре после того, как Лиза вышла замуж за Басби, она поняла, что он никогда не сможет удовлетворить ее — хотя она очень любила его. Она не колебалась ни секунды, принимая его предложение. Басби предложил ей руку и сердце вскоре после окончания работы над «Авантюристом», и Лиза сразу же сказала «да».

— Мой развод должен состояться перед Новым годом. Как ты смотришь на то, если мы поженимся, Лиза?

Было Рождество, и они сидели у бассейна. Вокруг шумели около сотни гостей, заглянувших к Басби, чтобы поздравить его с праздником, и у всех оказалась с собой бутылка вина или виски, равно как и свободный день, чтобы провести его в гостях у знаменитого режиссера.

Басби ничего не имел против. Он любил шумные компании. Редко бывало так, чтобы в его одноэтажном особняке в стиле модерн не собиралось бы по той или иной причине около полудюжины приятелей. Если они не говорили о кино, то спорили о политике. Именно поэтому от него и ушла жена, Шарон. Скромная, тихая девушка, с которой Басби познакомился в колледже, так и не смогла привыкнуть к тому, что ей все время приходится делить свой дом с его многочисленными друзьями. Но хуже всего было то, что она ненавидела киноиндустрию. Шарон сбежала с банковским менеджером, таким же замкнутым, необщительным человеком, как и она сама.

Лиза лежала в шезлонге, и ее мысли витали где-то далеко-далеко. Ей было нелегко привыкнуть к тому, что на Рождество можно носить бикини. Нежась на жарком солнышке, она то и дело думала о Чосер-стрит. Сейчас там уже вечер и вся семья собралась в кухне у очага. «Или нет?» — лениво размышляла она. Лиза представляла своих братьев и сестер такими, какими они были, когда она ушла из дома, но ведь с тех пор прошло одиннадцать лет; она даже не узнала Патрика. Большинство из них уже женаты и обзавелись собственными домами. Но где бы они ни были, на улицах города завывал пронизывающий ветер с Мерси.

— Что ты сказал? — Лиза открыла глаза, услышав чей-то голос, и обнаружила, что перед ней на коленях стоит Басби, облаченный в шорты.

— Я сказал, что мой развод должен состояться перед Новым годом. Как ты смотришь на то, если мы поженимся, Лиза?

Рядом кто-то нырнул в бассейн, и брызги воды окатили их обоих. Лиза взвизгнула, а Басби снял очки и вытер их.

— Да.

— Да? — Кажется, он удивился. Можно подумать, она могла бы отказать ему! Они прекрасно ладили между собой, и было бы безумием сказать «нет». Впрочем, имелся один нюанс, но, как говаривала Китти, дело мастера боится. Через некоторое время интимная близость наверняка будет приносить удовольствие им обоим.

Но этого не случилось.

Они поженились у бассейна в конце января 1958 года. Лиза даже не потрудилась сосчитать гостей, пришедших на торжество. Приглашения получили двести человек, и еще столько же явились незваными.

Супружеская жизнь принесла с собой бесконечный сумбур светского общения. За исключением завтрака, новоиспеченные супруги редко ели дома, выезжая в Голливуд на обед и ужин, чтобы отведать китайской, греческой или итальянской кухни, а потом набирали полный багажник припасов, поскольку гости торопились прийти к ним пораньше. Где бы ни появлялся Басби, его неизменно ждал радушный прием, и все новые и новые люди протискивались к их столику, а потом и возвращались с ними домой. Зачастую бывало так, что Лиза, проснувшись утром, обнаруживала, что кто-нибудь уже готовит в кухне кофе, спит на кушетке в гостиной или в шезлонге у пруда. Она ничего не имела против. Откровенно говоря, ей даже нравилась эта дружеская, клубная атмосфера, и Лиза помогала Джейкобу, чернокожему слуге Басби, пополнять запасы пива в гигантском холодильнике и следила за тем, чтобы в шкафах не иссякали закуски и сигареты. Несколько раз они летали на неделю в Нью-Йорк, где ходили в театры и встречались с друзьями Басби. Каким-то образом посреди всего этого хаоса Басби умудрялся выкроить время, чтобы, запершись в кабинете, писать сценарии, гонорары за которые и составляли его основной доход. После утомительного дня они ложились в постель и неизменно занимались любовью — но дело мастера не боялось, и частая практика не приводила к совершенству. Всякий раз Лиза чувствовала себя обманутой и разочарованной, хотя Басби был более чем удовлетворен. Она пришла к неизбежному выводу, что, несмотря на весь свой магнетизм и харизму, на все свое тепло и очарование, Басби Ван Долен оказался никудышным любовником.