— Мне тоже, — обронил Басби.

Это был уже десятый пункт, по которому они пришли к согласию. Собственно говоря, до сих пор они сходились во мнении абсолютно во всем. Им нравились одни и те же писатели, одни и те же актеры и фильмы. Лиза соглашалась с Басби в том, что «Мальтийский сокол» — лучший из всех триллеров. Тут же выяснилось, что оба смотрели «Касабланку» по крайней мере дюжину раз.

Выйдя из ресторана, они неторопливо двинулись вдоль линии прибоя. Басби дружески взял Лизу под руку. Этот жест выглядел вполне естественно.

— Мой бог, хотелось бы мне иметь такие же мускулы, — заметил он, показывая на пару тяжелоатлетов на пляже, мощные, перевитые канатами мышц плечи которых блестели от масла, когда они с легкостью орудовали здоровенными гирями.

Лиза покачала головой.

— Вам это не пойдет, — сказала она.

На Басби была белая футболка с короткими рукавами, и его красивой формы руки, начисто лишенные признаков мускулатуры, были обнажены.

Чей-то голос проревел:

— Привет, БиДи! Как поживаешь?

Посреди толпы на пляже стоял какой-то мужчина. Он яростно размахивал руками, стараясь привлечь их внимание.

Басби помахал ему в ответ:

— Привет, Джо. У меня все в порядке.

— Вы знакомы с массой людей, — заметила Лиза.

Вот уже третий раз за сегодняшнее утро Басби приветствовали знакомые.

— Он снимался в кино, для которого я написал сценарий пару лет назад, — ответил Басби. — Голливуд — самое подходящее место для того, чтобы обзавестись знакомыми.

Лиза решила, что именно его неизменно приветливое расположение привлекало к нему людей. Они знали, что Басби Ван Долен отнесется к ним по-дружески, и были благодарны ему за то, что он помнил, как их зовут.

— Хотите пива? — Басби остановился у открытого всем ветрам бара, перед которым прямо на песке стояли раскладные деревянные столики.

— Не откажусь. Дома я никогда не пила пива, — призналась Лиза, потягивая ледяной напиток. — Оно всегда было теплым.

Басби содрогнулся.

— Теплое пиво! Да, этого я никогда не забуду.

— Вы были в Англии? — с удивлением поинтересовалась Лиза.

— Всего пару месяцев во время войны.

Лизе вдруг стало холодно, словно солнце закрыли тяжелые тучи На нее нахлынули мрачные воспоминания, и она вздрогнула.

— Где стояла ваша часть? — спросила она.

— В какой-то маленькой деревушке неподалеку от Лондона Не помню, как она называлась. — Басби озабоченно посмотрел на нее. — С вами все в порядке? Вы сильно побледнели.

— Ничего, все нормально. Просто мне вдруг стало не по себе. Моя мама в таких случаях говорила: мурашки по коже пробежали.

— Эй, вы только взгляните на того парня на роликах!

Лиза поняла, что Басби сказал это лишь для того, чтобы отвлечь ее, и ему это удалось. Мимо них промчался мужчина преклонных лет с развевающейся седой бородой. За спиной у него, подобно парусу, трепетала на ветру длинная снежно-белая грива волос. На нем не было ничего, кроме пары обрезанных чуть ниже колен джинсов. В руках он держал корзину с покупками. Лиза не смогла удержаться от смеха.

Они допили пиво и зашагали дальше. Где-то впереди звучала громкая музыка, и вскоре они подошли к ее источнику, маленькому увеселительному аттракциону, установленному на углу улицы.

Всего за несколько минут Лизе дважды напомнили о понедельнике светлой седмицы, проведенном в Саутпорте. Она испытала настоящий шок. С тех пор она и близко не подходила к аттракционам и луна-паркам. Она-то наивно полагала, что события того дня похоронены в самом дальнем и темном уголке ее души, хотя и не забыты. Но оказалось, что они лежат чуть ли не на поверхности, раз случайно оброненные Басби слова и звуки работающих аттракционов обрушились на нее со столь сокрушительной силой.

С другой стороны дороги раздались дикие, нечеловеческие вопли, и Лиза увидела девушку на «американских горках», судорожно вцепившуюся в руку молодого человека. На ее лице был написан панический ужас, и Лиза вновь вздрогнула и поморщилась, как от зубной боли.

— Вы ни за что не угадаете, что я вижу, — сказал Басби.

— Что? — Она изо всех сил старалась, чтобы ее голос не задрожал.

Он показывал на крошечный кинотеатр дальше по улице.

— Смотрите, что там идет, — «Касабланка»!

Басби купил бумажную коробку попкорна и две жестянки газировки, и они уселись в заднем ряду почти пустого кинотеатра. Одной рукой Басби обнимал Лизу за плечи. Она прижалась к нему, ощущая исходящее от него тепло и чувствуя себя в безопасности. В конце фильма она заплакала.

— Это так грустно, — всхлипывала Лиза. — Я все время надеюсь, что когда-нибудь изменят окончание.

Когда они вышли на улицу, Лиза с удивлением обнаружила, что уже стемнело. Ей показалось, что день прошел слишком быстро, и она сказала об этом Басби.

— Это все оттого, что у вас была хорошая компания, — с улыбкой заметил он. — И еще это говорит о том, что вам не было скучно.

Немного погодя, когда они уже ехали обратно в Голливуд, он вдруг спросил:

— Вы не интересуетесь политикой?

— Не очень, — отозвалась Лиза и попыталась вспомнить, как зовут нынешнего американского президента, — без особого, впрочем, успеха.

— Когда я был маленьким, я мечтал о том, чтобы стать политиком, — признался Басби. — Не на первых ролях, разумеется, а где-нибудь на заднем плане — составление речей, связи с общественностью, в таком духе.

— У вас наверняка бы получилось, — сказала Лиза.

— Но потом я как-то незаметно для себя сбился с пути истинного и увлекся кино, хотя и не жалею об этом.

Он объяснил ей, что в Америке демократы представляют партию левого толка, а республиканцы — правого.

— Это как ваши лейбористы и консерваторы, — сказал он.

Сам он был демократом, активистом, принимающим самое деятельное участие в работе местной ячейки.

— Когда президент Эйзенхауэр — он республиканец — покинет свой пост в 1960 году, у нас есть хорошие шансы занять его место. Вы когда-нибудь слышали о Джеке Кеннеди?

— Боюсь, что нет.

— Ничего, скоро услышите. Он сенатор от штата Массачусетс. Здесь, в Калифорнии, собралась целая группа единомышленников, и мы пытаемся сделать так, чтобы его выдвинули кандидатом в президенты. Это самый приличный и достойный уважения малый, которого я когда-либо встречал. Если Джека изберут… — Басби не договорил. Лиза заметила, как побелели костяшки его пальцев, лежащих на руле. Повернувшись к ней, он усмехнулся. — Прошу прощения. Наверное, я все-таки утомил вас в конце концов?

Лиза заверила его, что ничуть не устала.