Рот и нос накрыты маской, легкие поднимаются без усилий, надуваясь, как воздушный шар. Давление упало, воздух понесся прочь из легких. Затем пошел новый инспираторный поток. То, на чем он лежал, медленно вращалось, кожу головы пощипывало. Во рту было как в пустыне – сухо и шершаво, словно вода полностью выпарилась.

Несколько человек говорили одновременно, потом этот ропот заглушил крик:

– Где бронежилеты?

– Сейчас будут! – крикнули издалека.

Дэви почувствовал, что его держат за руку, и с огромным трудом открыл глаза. Но тут же закрыл их снова. Свет слепил, глаза работали как-то не так. Все вокруг делилось на источники резкого света и на расплывчатую бело-сине-бежевую массу.

В верхнюю часть груди вонзилось что-то обжигающее, и от боли и света Дэви спрятался в спокойную темноту.

Дэви в клетке, растянулся на полу, но ощущения странные. В комнате темно, пол сырой и холодный. Пахло морской водой, отливом, и Дэви вспомнилось что-то, связанное с океаном, Симонсом и бомбами. Кислородная маска исчезла, и вдох дался с огромным трудом.

Рядом на полу горел свет, но он не слепил так, как лампы в предыдущей комнате. Правый локоть пронзила острая боль.

Потом над ним склонились какие-то люди. Дэви хотел оттолкнуть их, но не сумел. Получился лишь слабый взмах рукой.

– Дэви! Господи, Дэви, не надо! Мы никогда не извлечем из тебя эту штуку, если посреди операции ты будешь прыгать невесть куда.

Голос знакомый. Дэви попытался заговорить, но получилось не сразу.

– М-Милли?

– Да, любимый. Сейчас я перенесу тебя обратно в больницу. – Милли опустилась на колени и подсунула руки под плечи Дэви. – Доктора собирались извлечь вагостимулятор, но ты прыгнул прочь.

– Нет! – Голос напоминал дребезжание – наполовину стон, наполовину скрежет.

Милли перестала поднимать его:

– Я сделала тебе больно?

– В нем взрывчатка… Элемент неизвлекаемости… В имплантате.

– Да, мы знаем. У нас есть части другого имплантата и рентгеновские снимки. Там какой-то светочувствительный элемент. Мы на горьком опыте убедились, что, если перерезать проводки, имплантат взорвется.

Части другого имплантата?

Дэви снова открыл рот, но Милли опередила его:

– Я люблю тебя и с удовольствием выслушаю твой рассказ. Но сейчас просто замолчи и доверься мне. Мы прыгаем!

Они вернулись в комнату с ярким светом на полу, и Дэви плотно зажмурился.

Несколько человек хором ахнули, и кто-то спросил резким голосом:

– Он будет лежать смирно?

Милли взяла Дэви за руку:

– Да, если оставите его в сознании и в ясном рассудке. Говорите с ним. Объясните, чем именно намерены заняться, чтобы не застать его врасплох. А то ведь Дэви проснулся, когда в него воткнули иглу. Что вы ждали?

– Не часто нам попадаются пациенты с такими способностями, но я вас понял. – Голос доктора звучал изумленно и раздраженно, по сути ошарашенно. – Коллеги, давайте поднимем его на стол.

Свет за сомкнутыми веками Дэви стал немного глуше: над ним склонились несколько человек.

– Раз, два, три – подняли!

Стол оказался холодным и жестким. На Дэви снова надели маску, и доктор проговорил:

– Дэви, я доктор Салливан. Мы подключаем тебя к аппарату искусственной вентиляции легких, чтобы ты мог дышать. Мы продолжаем капать атропин, который ввела твоя жена, чтобы нейтрализовать действие вагостимулятора. Понимаешь, о чем я?

Дэви невысоко поднял большой палец.

– Отлично. Сейчас мы сделаем надрез, чтобы подцепить имплантат. Надрез будет немаленький: нужен хороший зазор для электродов. Если я говорю слишком быстро, подними ладонь, стоп, мол.

Дэви снова поднял большой палец.

– Вот и хорошо. К счастью, имплантат прямо под кожей – мышцы резать не придется. Надеюсь, ты отделаешься аккуратненьким рубцом. Где труба?

– Здесь она, среди мешков с песком, – ответил женский голос.

– Хорошо. Я вводил анестезию в кожу возле имплантата, но успел вколоть лишь каплю: ты прыгнул прочь. Сейчас я снова введу лидокаин, но, если в первый раз в тебя попало хоть немного, укола ты не почувствуешь. Только не сбегай от меня снова, ладно?

Дэви сжал руку Милли – она ответила тем же и сказала:

– Дэви, я нашла тебя, нашла! Больше не потеряю.

Дэви сложил колечко из большого и указательного пальцев.

– Так, первый укол, – объявил доктор Салливан.

Укол Дэви почувствовал, но остался на месте, сжимая Милли руку, пока лидокаин не перестал жечь.

– Ну вот. Подождем минутку, чтобы анестезия подействовала. Ты как, ничего?

Кислородную маску подняли, и Дэви попробовал ответить:

– Во рту. Сухо.

– А-а, это атропин. Глаза небось тоже болят? Этот побочный эффект называется фотофобией.

Дэви кивнул, и на него снова надели маску.

– Пить тебе пока нельзя. Захлебнуться можешь. Потерпи минут пятнадцать, и все закончится.

– Так или иначе, – пробормотал кто-то другой.

Салливан откашлялся и продолжил:

– Мы снова поставим тебе капельницу – просто хлорид натрия для переноса лекарственных средств. Первую капельницу ты вырвал, когда прыгнул отсюда, но, к счастью, игла легко вылетела. – Салливан повернулся и сказал кому-то: – В тыльную сторону руки. В ту красавицу-вену.

Тыльную сторону руки ужалило, и Дэви чуть не сбежал, но Милли крепко держала его за запястье.

– Спокойно, Дэви, – проговорила она. – Давай терпеть до конца.

Дэви затошнило сильнее, он кашлянул.

– Пульс снова падает! – объявили женским голосом.

– Один миллиграмм атропина внутривенно. Нет, половину. Не стоит дезориентировать его настолько, чтобы он снова телепортировался.

– Интересно, кто попадет к нам следующим? – негромко спросил кто-то. – Зеленые человечки?

Тошнота прошла.

– Пульс поднимается, – объявили женским голосом.

– Ну что, чувствуешь?

Что именно? Дэви покачал головой. Казалось, стол теперь не только кружится, но и брыкается.

– Отлично. Режем. Промокни здесь. Хорошо. Вот он. Зажми этот сосудик. Отлично. Давайте не резать провода. У кого светонепроницаемый мешок?

– Он здесь, – ответили приятным альтом.

– Так, сейчас я удлиню надрез на два сантиметра с каждой стороны, потом мы выключим свет. Нельзя, чтобы включалась аварийка, мы отключили ее?