Одновременно с выстрелом взрыв огромной мощности взвился крутящимся огненно-черным грибом, уходя все дальше ввысь. Не выбросив из своего плена даже мелких осколков, только обдав офицера сильным жаром. Все в эпицентре взрыва сгорело, оплавилось, превратилось в труху.

Евсеев доложил «Первому» о захвате боевиков, Карельского и Хованского. Операция по ликвидации крупной преступной группировки Сулейманова – Джалиля – Абдуллы и их приспешников была удачно завершена.

Подполковник Кулагин доложил об этом генералу Власову, затем попросил связать его по спутниковой связи с Моздоком, с полковником Мовяном.

Тот ответил сразу, и в голосе его чувствовалась напряженность:

– Полковник Мовян на связи!

– Здесь подполковник Кулагин!

– Здравствуй, дорогой, слушаю тебя!

– Докладываю и вам, знаю, что ждете от меня новостей.

– Еще как ждем!

– Провели операцию по нейтрализации бандитской группировки Сулейманова. Провели успешно! Часть бандитов уничтожили, часть сама сдалась! Джалиль, Абдулла убиты в ходе столкновения. Вишняков, он же Жилин, покончил жизнь самоубийством.

– Вот, значит, как…

– Астафьев там далеко?

– Да тут он, у меня в кабинете.

– Разрешите с ним переговорить?

– Ну какой может быть разговор? Передаю трубку.

– Володя? – раздался голос Астафьева. – Рад тебя слышать. По вашему с Мовяном диалогу понял, что накрыл ты их там всех.

– Ну, не я накрывал, а ребята из спецназа. Я только руководил операцией. А это, ты сам знаешь, не одно и то же.

– Ну-ну, не скромничай! Акция же со всеми вытекающими из этого последствиями висела персонально на тебе?

– На мне, вот и сделал, что смог. Я тебе вот что хочу сказать. Живыми из главарей взяли только Карельского с Хованским, Рудакова еще, но он вроде как свидетель больше, хотя свидетель ценный. Главное, Жилина твоего взять не удалось. Застрелился в собственном кабинете. Ты уж там дочь его подготовь. Все же как-никак, но он воспитал ее.

– От позора решил уйти? А может, это и к лучшему. Затянулось бы все на года, и Вику постоянно таскали бы. А так закроют дела и по прииску, и по нынешней ситуации, и точка! Правильное он принял решение, быть может, единственный раз в своей жизни поступил порядочно!

– Ну ладно, Егор, разбирайся там и возвращайтесь! Да, мы тут борт в Моздок организуем, не только, конечно, за Сулеймановым, но заберем и его этим рейсом. Так что можешь воспользоваться моментом, я начальника конвоя и пилотов предупрежу, заберут вас с собой! Да и Вика здесь нужна, хотя бы предварительный допрос провести, связав с Сулеймановым на очной ставке.

– Володь, ну что ты такой настырный? И бестактный к тому же. Женщина такой стресс перенесла, ей сейчас покой нужен, ласка, если хочешь, а тебе лишь бы быстрее на допрос!

– Ты не понял меня, Егор! Я же не настаиваю. Поступайте как знаете, но как только будете в Москве, прошу уж сообщить мне об этом. Все равно этого не избежать, так не осложняйте мне работу.

– Вот это обещаю. Да, Володь, просьба у меня к тебе одна.

– Говори, все, что в моих силах, сделаю.

– Это в твоих силах. Ты когда ко мне домой заходил, после «Чертова колеса», соседку мою встречал?

– Нину?

– Значит, встречал!

– Встречал. Мы долго о тебе говорили, любила она тебя, да и любит до сих пор. Очень переживает…

– Знаю я это все! Ты заскочи к ней по случаю, а? Скажи, жив я и здоров. Сделаешь?

– Сегодня же вечером и заеду.

– Ну тогда все. Мовян тебе не нужен?

– Передай ему привет и благодарность за тебя.

– Передам. Ну все. До встречи, Володя.

– До встречи, Егор.

Астафьев закурил, взглянул на Вику, которая присутствовала при разговоре. В ее взгляде сквозил молчаливый вопрос. Мовян, поняв ситуацию, тактично вышел из кабинета, оставив их одних.

Вика спросила:

– Отец погиб?

– Да, Вика. Застрелился! Извини, утешать тебя не буду, соболезновать тоже, уж слишком много зла он причинил людям, да и мне лично. Но тебя понимаю и не осуждаю.

Вика смахнула слезинку с глаз.

– Ничего, Егор, ничего! Это моя печаль! Она пройдет! После всего, что было. Ведь в том, что меня похитили, была и его вина?

– Была, конечно, но я уверен, что он не хотел этого.

– А что это за соседка еще, о которой ты так печешься? – неожиданно сменила тему Вика, и в голосе ее прозвучала ревность.

– Соседка? Обыкновенная, в чем-то счастливая, в чем-то по-своему несчастная женщина. А если сказать короче, просто хороший человек.

– И, конечно, без мужа?

– Ну какое это имеет значение? Для меня она всегда была лишь соседкой, хотя, не скрою, ко мне она относилась несколько иначе.

– Главное, что ты не относился к ней иначе!

– Вика, как это понимать?

– Не знаю. Пока не знаю.

Вошел Мовян:

– Не помешал, молодые люди?

– Нет, конечно, что вы, товарищ полковник!

– Вы уж извините, ребята там внизу вас ждут, просили поторопиться. И еще, Егор, предложение мое остается в силе.

– Какое предложение? – подозрительно спросила Вика.

– Да вот, сманиваю твоего спасителя к себе.

– Не надо! – Голос женщины обрел жесткие нотки, и это было неожиданно. – Он уже навоевался!

– С каких это пор ты стала решать за меня мои дела, девонька? – нахмурился скорее играючи Егор.

– А я ничего и не решаю. Просто констатирую факты.

– Попал ты, Егор, это я тебе, как старый женатик, говорю, – улыбнулся полковник.

– Ну зачем вы так? – смутилась Вика. – Я абсолютно ничего такого не имела в виду.

– Конечно, Вика, как же иначе? – продолжал по-доброму, понимающе улыбаться Мовян. – Ну что, идемте, провожу вас.

Полковник, Егор и Вика вышли из штаба, где возле «Нивы» с небольшими дорожными сумками стояли Краснов и Турчин. Галкин с утра улетел на родину подвернувшимся кстати транспортником.

– Ну наконец-то! Ну что там, в Москве, Егор? Не подвели местные «спецы»?

– Не подвели. В Златоглавой все как надо!

– Ну и хорошо! Поехали, что ли? – предложил Краснов.

– Загружайтесь!

Бросив сумки в багажник, офицеры подошли к Мовяну, простились.