Четко чувствую вблизи: духи не женские, значит, это не «привет» от итальянской Валерии. Но какие-то неизвестные мне, более тяжелые, душные. Нет привычной мяты и желанной свежести. Да еще и нанесены по-мужски щедро. Наверное, Алик к встрече со мной готовился, завлечь хотел в свои сети.

Перестарался... Или у меня с обонянием проблемы?

- Алик, - сдавленно пищу, однако лишь хуже себе делаю, вдохнув слишком большую порцию чужеродного аромата.

Муж нашептывает мне ласковые слова, запускает пальцы в кудряшки на затылке, перебирает их, словно дико соскучился по любимой игрушке. Порывисто рыкнув, впечатывает меня крепче в свой торс. А я лишний вдох боюсь сделать.

Живот сводит, голова кружится. Кожа начинает покалывать и неметь. Странное, шаткое состояние, будто балансирую между сном и реальностью. И оно не сулит ничего хорошего.

- Отпусти, - жалобно умоляю я, стараясь не дышать. – Тошнит.

- Да что ж такое, девочка, - грубовато бубнит муж и целует меня в макушку. – Когда ты меня простишь? Не отпущу, - упрямится, списывая мою просьбу на капризы.

- Нет, правда тошнит, - упираюсь ладонями в крепкий пресс, пытаюсь оттолкнуть эту гору каменных мышц, но та и не намерена сдвигаться с места. – Пусти! – едва не вскрикиваю.

Все. Поздно...

Хоть Алик и ослабляет хватку, я успеваю лишь слегка отстраниться. И тут же сгибаюсь пополам. Обезумившая мясорубка орудует в моем желудке, поднимается к горлу, сводит судорогой.

Сознание на миг покрывается туманом, и я не в силах сопротивляться собственному организму.

Через секунду все заканчивается.

На глазах выступают слезы, в горле першит, зато становится легче. И мысли проясняются. Отступив, я делаю глубокий вдох и растерянно смотрю на замершего мужа.

Он стоит с разведенными руками, задумчиво оглядывает себя. Хмурится и поднимает на меня мрачный взгляд. Наверное, злится, что я подпортила ему идеальный образ.

Ведь сейчас на его некогда белоснежной рубашке, распахнутых полах пиджака и даже на брюках – красуются следы моего скромного завтрака.

Хорошо, хоть не обедала…

- Божечки, - прикрываю рот ладошкой. – Извини, у тебя одеколон убойный, - мычу чуть слышно, усугубляя ситуацию глупыми словами.

Вспыхиваю от стыда. Жду, когда Алик развернется, молча сядет в свой внедорожник – и умчится как можно дальше от непутевой жены. Но вместо этого он опять пытается приблизиться ко мне.

- Маленькая моя, тебе плохо? - говорит с теплом и волнением. - Идем в дом, - пытается приобнять меня за плечи. Но при этом окутывает своим резким запахом.

Рискует получить добавку.

- Угу, - киваю, но тут же головой отрицательно машу. - Я сама.

Знаю, я веду себя неадекватно, но дико боюсь, что меня опять стошнит при муже. Выкручиваюсь – и бегу к дому, чтобы привести себя в порядок.

- Обедать идете, молодожены? Все ваши Тумановы в сборе.

Сталкиваюсь с мамой у ворот. Она зовет нас бодренько и довольно, но осекается на полфразы, заметив меня.

Перехватывает за запястье, изучает мое побледневшее, испуганное лицо. Как по щелчку пальцев преображается - принимает боевую стойку, решив, что Алик меня обидел.

- Что у вас тут происходит? – бросает грозный взгляд на Туманова, который уверенно шагает к нам.

Держится важно и невозмутимо, несмотря на то, что весь костюм в разводах. А ему будто плевать.

- Лерочке стало плохо, - с беспокойством и заботой сообщает он. - Отравилась? – участливо произносит.

Мама молча скользит взглядом по Алику, задерживается на рубашке.

- А-а-а, - меняется в лице, смягчается, одарив нас обоих сияющей улыбкой. – Понятно.

- Неужели Вася просрочку привез? – добавляет Туманов раздраженно. - Урою гада безмозглого!

- Не трогай мальчика, пусть обедает, - отмахивается мать. - Совсем загоняли Васеньку, - защищает как собственного сына. Привязалась к амбалу за эти три недели. - Он тут не при чем... Вот совершенно не он виноват, - многозначительно стреляет в Алика взглядом, а тот руки в карманы брюк складывает. И не сводит с меня черных, бездонных глаз.

Смотрит взволнованно, с любовью. И совсем не злится, что я ему костюм испортила.

Однако мне по-прежнему стыдно.

- Так, доченька, ты в ванную дуй, - толкает меня мама к черному входу, чтобы я прошмыгнула мимо гостей. - А тебя у Васи отмоем, - обращается к Альберту. - Но сначала я тебе объясню, какая просрочка, - лукаво тянет.

Если честно, мне тоже интересно, какая. Но дальше я их разговор не слушаю. Мчусь в дом, чтобы спрятаться и скорее смыть свой позор. Встретила любимого мужа, называется. Со спецэффектами!

Глава 50

Альберт

Расплываюсь в улыбке, как пациент психбольницы при виде санитара, когда Лера наконец-то появляется в гостиной. Она - мое безумие. Болезнь и лекарство в одном флаконе. Яд и антидот. Необычная, взбалмошная, с чертовщинкой. Рядом с ней находиться - опасно для жизни. А без нее – равносильно смерти.

Я не подозревал, насколько зависим от моей кудрявой беды, пока не улетел. Три недели показались мне адом. На автопилоте я выполнял все пункты нашего с отцом плана. Четко, правильно, как робот. А сам даже позвонить Лере не мог, чтобы голос услышать. Боялся подставить ее, раскрыть местоположение. Ведь тогда мы подозревали всех и каждого. А мою непутевую жену прятали, как величайшее сокровище.

Перестарались…

- Приятного аппетита, - тихонько лепечет Лера, а сама с опаской изучает блюда на столе. Морщит аккуратный носик, боится сделать вдох.

Растягиваю губы еще шире. А ведь там, у озера, я сразу заметил, что она стала красивее. Еще вкуснее, румянее. Думал, показалось после долгой разлуки. Но теперь понимаю истинную причину.

Представляю, какие милые дети у нас будут. И первый – уже совсем скоро.

Опускаю взгляд на плоский животик Леры. Улыбаюсь, как полный идиот, заставляя ее настороженно нахмуриться и обхватить себя руками.

- Присаживайся, милая, - поднимаюсь, отодвигая стул рядом с собой.

Лера вспыхивает, осматривает меня с головы до ног, и краснеет еще сильнее.

- Извини, - кивает на «сменную одежду», которую выделила мне ее мать.

Серая футболка и спортивные штаны Кузнецова-старшего не прибавляют мне шарма. Зато никаких побочных запахов. А одеколон выкину. Он и раньше Лере