И Тритон, и Ариэль посмотрели на неё удивлённо.

– Что ж, это... – произнёс царь, почёсывая свою бороду. – Это...

– Действительно отличная идея, – закончила за него Ариэль, улыбаясь. – Великолепный компромисс.

– Угу, что ж, я следующая в линии престолонаследия, знаете ли, так что... – сказала Аттина, потягиваясь. – Вроде как у меня это в крови. – Она подмигнула Флаундеру.

– Я пока ещё не давал своего согласия, – буркнул Тритон.

– Ничего, – ответила Аттина, целуя его в щёку. – Мы дали. Слушай, а мне полагается ожерелье или, может, дневная корона, или что-то в этом духе для моей новой работы? Я должна выглядеть соответственно занимаемому положению.

Тритон беспомощно посмотрел на Себастьяна:

– Я думал, что теперь ко мне вернулось моё царство. Но даже мои дочери теперь меня не слушают.

– Ах, женщины. Что с ними делать? – произнёс Себастьян недовольно.

– Слушать их, – предложил Флаундер. – Раз уж они обе занимают более высокое положение, чем ты.

Ариэль расхохоталась так же, как и Аттина.

А в конце концов к ним, посмеиваясь, присоединился и Тритон.

Полная луна мерцала над заливом. Эрик запрыгнул на перила длинной лестницы, ведущей вниз к пляжу, и съехал по ним, балансируя раскинутыми руками. Стоявшая на мелководье Ариэль мягко рассмеялась:

– А ты не слишком взрослый для такого рода забав?

– Я вновь чувствую себя ребёнком, – ответил юноша, подхватывая её на руки.

Он покружил девушку, и она рассмеялась вновь. Капли воды разлетались в разные стороны от носков её ног, сияя бриллиантовой россыпью в лунном свете. Затем принц опустил возлюбленную на землю, и они поцеловались. По-настоящему. Долго. Впервые в жизни Ариэль поняла значение употребляемого людьми выражения «бабочки порхают в животе».

– Так как обстоят дела? – спросил Эрик, когда они наконец выпустили друг друга из объятий.

Пожав плечами, Ариэль вздохнула:

– Мне необходимо провести переговоры на тему того, каким путём должны плыть ваши корабли, входя в открытое море за прибрежным шельфом, чтобы не тревожить нас. А также разработать расписание, которое позволит людям избегать пляжей во времена гнездовья черепах и морских зуек. По завершении этой недели я должна отправиться в исследовательскую поездку на территорию, входящую во владения Нереиды. Полностью мы не теряли с ними связь никогда, но уже долгое время не обменивались дипломатическими любезностями, а также не наносили им. официальные визиты.

– Нереида... Это греческие владения? Её жители вроде древних греков?

– Нет, они русалы и русалки, – ответила она с улыбкой.

– Разумеется, – кивнул Эрик. – Мне следовало бы подумать как следует, прежде чем говорить такие глупости теперь. Прости меня!

– Прощаю. А ты? Чем ты был занят всё это время?

– Я, как и ты, пытаюсь привести дела в порядок, после чего я смогу наконец пуститься в плавание... к островам Аравакании, что лежат к западу отсюда. Мой отец предпочёл бы, чтобы я отправился в Ранахатту, но я хочу увидеть, что представляют из себя тропические воды. Я слышал, там есть рифы, по которым запросто можно гулять, разноцветные, словно радуга.

– Приготовься рассказать мне об этом в деталях, – заявила Ариэль с лёгкой завистью.

– Я думал, ты присоединишься ко мне и поведёшь наш корабль в безопасные гавани, – ответил он, легонько подёргав её за нос.

– Возможно. Русалки плавают медленнее людских кораблей, а русалочьи монархи – медленнее всего.

– Выходит, есть шанс? Что мы когда-нибудь будем вместе? Навсегда? – спросил Эрик, стараясь, чтобы его слова не звучали по-детски. Стараясь, чтобы в них не звучали нотки отчаяния.

Это было очаровательно.

– Шанс есть всегда, – сказала Ариэль, целуя его в щёку. – И с каждым днём он становится всё более и более реальным.

– Я без колебаний отдам бразды правления Тирулией своей сестре. Скажи лишь слово, и я навсегда стану русалом.

– Я... обдумаю и этот вариант. Но как к подобному решению отнесётся твой народ?

– Ты шутишь? Жители Тирулии и так абсолютно очарованы нашей с тобой историей и победой над Урсулой... Единственное, что они сочтут лучшим, чем присутствие в их столице официального посла из числа русалок, так это свадьбу этого посла и по уши влюблённого в неё Принца не от мира сего, с которым они будут жить долго и счастливо. В особенности если я подарю им оперу-другую на эту тему.

– Я прямо-таки вижу это. Себастьян и Эрик: «Легенда о двух мирах», – произнесла Ариэль, поднимая руку вверх, словно читая афишу.

– Я работаю в одиночку.

– Да, как и Себастьян. Увы, ещё одна гениальная идея Великому приливу под волны...

– Эй, взгляни-ка на это, – произнёс Эрик, закатывая рукав рубашки и выставляя руку вперёд.

Имя Ариэль было написано на коже юноши – русалочьими рунами! Надпись оплетала его руку кольцами, словно кожаный ремешок, из тех, что носят воители. Она блестела маслом, которое на неё, судя по всему, нанесли совсем недавно.

– Эрик! Что ты сделал?

– Что? Тебе разве не нравится?

– Очень нравится, но...

– Я думал, что пока мы не обменялись обручальными кольцами, это послужит неплохим подтверждением серьёзности моих намерений. Это дело рук Аргенты! А Себастьян помог мне с буквами.

– Это... наверное, было больно.

– Ты представить себе не можешь насколько. Вот как сильно я люблю тебя, – ответил Эрик, целуя её в лоб.

Держась за руки, они гуляли по пляжу под луной, не говоря ни о чём важном. Ни о русалках, ни об армиях, ни о морских ведьмах, ни об отцах, ни о королевствах, ни о дальних странах к западу отсюда. То, о чём они всё же говорили, вряд ли кто-то мог слышать; их слова заглушались дуновением бриза, плеском волн и криками чайки, на удивление не спавшей в столь поздний час. И когда они снова поцеловались при свете луны, никто этого не видел, и никому до этого не было дела – за исключением их самих.

И они были очень, очень счастливы.

Луна только начала убывать. Ариэль ушла в море.

Вариет сердито глядела в окно. Она знала, что русалка вскоре вернётся, но смириться с её уходом всё равно было непросто. Эрик относился к ней хорошо – и был жутко милым, – но она не чувствовала с ним такого душевного родства. Её гувернантка обладала безграничным терпением. Карлотта души в ней не чаяла, а Гримсби ужасно баловал... Но никто из них не мог заменить ей Ариэль.

Хорошо хоть, что чайки всегда были рядом. Скаттла перевезли в уютный уголок, расположенный в колокольне, недалеко от комнаты девочки. Он был чрезвычайно рад своей поблёскивавшей медали, роскошной пенсии и безмерно любящей правнучке. Джона получила официальную должность птицы-эмиссара и гонца. Она поддерживала связь между русалочьим царством и Эриком до возвращения Ариэль. А когда в услугах Джоны не было нужды, птица стремилась находиться поближе к Вариет. Они не могли говорить друг с другом, однако умудрялись общаться по-своему. Чайка временами даже каталась на плече девочки, словно ручной сокол.