Давайте-ка просто так, забавы ради, представим себе, что в этот тихий летний вечер, часов в восемь, когда рабочий и служивый люд разошелся по домам, мистер Фрис поставил свой мольберт в зале ожидания вокзала Лондон-бридж, посреди лотков и книжных киосков, где торгуют романами за девять пенсов и журналами «Корнхилл» и «Беллс лайф». Что бы он здесь увидел? Пару фантастически замызганных и оборванных ребятишек, крутящих волчок на верхней площадке каменной лестницы, нескольких пожилых женщин, занятых выполнением каких-то загадочных поручений в сосисочных и бакалеях, сомнительных особ в потертых шляпах и поношенных башмаках, которые всегда отираются в подобного рода местах. Один важный эпизод мистер Фрис, только еще устанавливающий свой мольберт, наверняка пропустил, а именно: полчаса назад из Сити на вокзал прибыл крытый фургон, запряженный взмыленными лошадями. При его появлении как из-под земли явились двое служащих железнодорожной полиции и вместе с охранниками понесли два ящика в кабинет начальника вокзала. Тот уже стоял на пороге под станционными часами, чувствуя на себе взгляд суровой на вид дамы в темном пальто и такого же цвета шляпе без полей. Не приходится сомневаться, что мистер Фрис бросил бы оценивающий взгляд на медные пуговицы, украшавшие мундир начальника, и на его пышные усы. Был там и кое-кто еще, на ком, вполне вероятно, мог бы остановить внимание мистер Фрис: пожилой священнослужитель в гетрах и черном костюме, сжимая в ладони экземпляр журнала «Фрэзере», изучал расписание поездов, висевшее под стеклом над кабинетом начальника вокзала. Суровая пожилая женщина, которая могла оказаться кем угодно, от директора школы до домохозяйки их тетушки, выталкивала из зала ожидания четырех девушек в дорожных платьях сизого цвета и скромных шляпках. У ближайшей платформы стоит под парами почтовый поезд на Дувр (через Фолкстон), он должен доставить груз на пакетбот. Двое кочегаров деловито подкидывают уголь в и без того полную топку. Но старуха дуэнья не обращает на происходящее никакого внимания и, орудуя маленьким остроконечным зонтиком, гонит своих подопечных к скамейке, подальше от паровозного дыма, а также от мольберта художника.

Следом за ними шагали два джентльмена, из которых мистер Фрис мог при желании сотворить чудеса: один, весь затянутый в черное, с необычными бакенбардами и выдающейся вперед челюстью, с палкой, крепко сжимаемой в одной руке, и дорожной сумкой в другой; его спутник, дородный мужчина с красным лицом, нагружен еще двумя примерно такими же сумками. Что бы в них ни было, дородный явно нервничает, бросает на поклажу беспокойные короткие взгляды и постоянно дергает за ручки. Откровенно говоря, в этих двух господах есть нечто неуловимо загадочное. Приехали они сюда в одном кебе — вот он, еще виден, отъезжает от вокзала, направляясь в сторону Саутуорка, — но по виду не скажешь, что они даже просто знакомы. Уезжают куда-нибудь? Да, тот, с бакенбардами и выдающейся челюстью, подошел к расписанию, изучил его и нацелился палкой в сторону кассового окошка. А дородный просто опустил сумки на пол (совершенно бесшумно) и присматривает за ними, вытирая лоб платком и пристально озираясь вокруг, словно в них спрятано по аллигатору, тайно унесенному из зоопарка из клетки с пресмыкающимися.

Стрелки вокзальных часов приближаются к отметке 7:30 — время отправления дуврского поезда. Несколько пассажиров стремительно шагают по платформе, но не похоже, что обладатель палки и надзирающий за сумками готовы к ним присоединиться. Первый стоит у книжного киоска, листая номер «Корнхилла» с таким видом, будто в нем содержатся вновь обнаруженные фрагменты Писания, не изучив которые возьмешь тяжкий грех на душу. Второй же бросает вокруг себя почти дикие взгляды, сначала на готовый вот-вот отойти поезд, затем на вокзальные часы, на платформу, но ни разу — на человека у киоска. Словно из ниоткуда возникает кондуктор — толстый, довольно-таки непривлекательный тип очень несчастного вида. Он смотрит налево, потом направо и странно — в том смысле, что, похоже, он и сам смущен, — щелкает пару раз указательным пальцем по фуражке. До семи тридцати остается полторы минуты.

Подброшенные какой-то неведомой силой, мужчины бросаются к кассе. Может быть, они покупают билеты первого класса? Да, дородный устраивается в вагоне первого класса, нервно поглядывая на идущего к багажному вагону угрюмого носильщика, которому кажется странным, что три дорожные сумки могут весить так много. Ну а второй, что он делает? Сначала неторопливо направляется вдоль платформы, поглядывая в обе стороны, словно ищет кого-то, кто должен к нему присоединиться. Затем стремительно нагибается, словно этот кто-то лежит за мощными опорами, поддерживающими крышу вокзала. Кондуктор с печальными глазами идет по платформе, звоня в колокольчик и предупреждая об отправке поезда. До половины восьмого остается всего несколько секунд. Скрежещут огромные колеса, раздается ужасный шум, способный отпугнуть любое человеческое существо. Кондуктор поднимается в свое купе, примыкающее в багажному вагону, и печально всматривается в темноту, а мужчина с выдающейся вперед челюстью все еще стоит примерно в ярде от поезда. Сейчас он повернется и отступит к одной из опор, но нет, впереди на платформе он как будто вдруг видит знакомого и окликает его, стараясь перекричать лязг колес. Только никого там нет.

Поезд медленно, но неумолимо движется вперед. Кондуктор, почти скрытый поднимающимся к небу паром, еще раз незаметно постукивает указательным пальцем по фуражке, и человек, опровергая впечатление о возрасте, сложившееся из-за его седых усов, делает рывок, вспрыгивает на подножку и исчезает в купе проводника. Так что мистер Фрис, если бы он все еще сидел за своим мольбертом (но его нет и вообще платформа совершенно пуста), подивился бы, куда он пропал и как можно раствориться в прозрачном воздухе, находясь на железнодорожной платформе летним вечером.

Показания Сэмюэла Спрэгга, служащего железнолорожной полиции

Около семи вечера в наш участок пришло сообщение из Сити от г-на Абеля, согласно которому в Фолкстон почтовым поездом отправляется груз. Это обычная процедура. При приемке груза присутствовали констебль Харлоу и я. Это тоже обычная процедура. Запечатанные красным воском ящики со слитками были извлечены из фургона и перенесены в кабинет начальника вокзала, что может подтвердить и сам мистер Селлингс.

Показания Джеймса Селлингса, начальника вокзала Лондон-бридж

Я впервые узнал о грузе, когда его доставили к дверям моего кабинета. Так оно обычно и бывает: предварительно никого ни о чем не извещают, что может подтвердить мистер Смайлз. Груз состоял, согласно подписанному мной документу, из трех ящиков, один весом 98 фунтов, другой — 92 и три четверти, третий примерно столько же плюс-минус одна унция — вот, все написано. Ящики были покрыты листовым железом; чтобы поднять каждый, нужно два человека. После взвешивания в присутствии сержанта Спрэгга и констебля Харлоу ящики перенесли в багажный вагон и поместили, используя личные ключи мистера Донтси и мой, в один из трех наших сейфов. Я выполнял свои обязанности, и больше добавить мне нечего.

Показания Питера Донтси, заместителя начальника вокзала Лондон-бридж

Печати, за сохранность которых, как уже говорилось, отвечал на этот раз я, не тронуты.