пирамиды, чтобы вернуться в лагерь Шварцер, а на его пути уже сидела за мольбертом Саманта Смит и тщательно водила кистью по листу ватмана, на котором эскизно был начертан ольмекский храм.

Мимо нее нельзя было пройти незамеченным. Монах остановился и, поклонившись, заговорил с сильным английским акцентом:

– Я вижу удивительный симбиоз: белую девушку, наверняка американку, которую заинтересовали эти постройки древних ольмеков, их доколумбовая цивилизация.

– Да, ваша честь, – с готовностью отозвалась Саманта, отрывая глаза от ватмана. – Меня особенно ошеломили их жуткие обряды жертвоприношений, которые практиковались здесь чуть ли не каждый день. Убивали всех: мужчин-воинов, прекрасных девственниц, а также мальчиков и девочек. И все во имя многочисленных богов.

– Вы правы, дочь моя. Обряды эти потрясли своим варварством конкистадоров, когда те высадились здесь. Если ацтеки – жестокие, то майя – странные. Они – живое доказательство пословицы: «Когда боги хотят кого-либо уничтожить, они сначала лишают его ума».

– Что вы имеете в виду?

– На рисунках в храмах аборигенов Месоамерики можно увидеть людей весьма неравномерной формы. Мы даже нашли здесь недалеко от побережья ряд фигурок, изображавших маленьких, чрезвычайно толстых людей с изувеченными половыми органами. Причем все фигурки запечатлены в особом, как бы танцевальном движении. Однако теперь мы знаем, что в действительности эти уродцы были ольмекскими священнослужителями, совершавшими религиозные обряды и, прежде чем принять сан, добровольно себя кастрировавшими в знак преданности богам. Отсюда и их ненормальная полнота. Они стали людоедами – посмотрите на их жертвенные обряды, когда тело умерщвленного на алтаре храма они поедали, считая, что доблести и иные высокие качества жертвы перейдут в них вместе с человечиной. Они веками жили в Юго-Западной Мексике. Затем внезапно ушли из этих мест. Майя откочевали на восток, на полуостров Юкатан, и были истреблены испанцами.

– Ваша честь, но вы несправедливы и слишком категоричны! – выкрикнула Саманта.

– Почему же? Я иду от жизни, от природы… Больше всего вреда майя нанесли собственным генам путем близкородственного размножения. Древние нубийцы и персы, имевшие похожие обычаи, в итоге все-таки выглядели довольно нормальными по сравнению с этими народами в Месоамерике. Мне любопытно было шагать среди вот этих развалин и фантазировать, на кого же они могли быть похожими, доживи они до сегодняшнего времени. Единственное строение, в которое можно войти, это царская могила с надгробием, – и та создавала очень странное ощущение.

– И что вы хотите сказать этим?

– А то, что, как и большинство цивилизаций доколумбовой Америки, эта культура была тупиком для человеческого развития. Лично я не выжил бы в подобном мире.

– Очень категоричное мнение, – спокойно проговорила Саманта и выдвинула свои аргументы: – А вот иные примеры. В бывшем Ольмекане было обнаружено нечто такое, с чем археологи ни прежде, ни потом в другом месте Америки не встречались: гигантские головы весом 10 тонн, вытесанные из целой глыбы базальта. Головы сами по себе! Без тел. Чтобы вы могли составить себе представление о размерах этих голов, сообщу, что одна из них в окружности равна 6 метрам 58 сантиметрам и достигает в высоту двух с половиной метров! Первая встреча с этими гигантскими головами, чьи неестественно широко раскрытые глаза словно улыбались, устремляя куда-то в пространство отсутствующий взгляд, просто потрясала. Со временем было найдено немало таких голов. Вот загадка истории… Но в чём же ваши резоны, господин монах?

– Мои резоны в учении. Я вам подарю свои лекции, которые я читал в Беркли. «Основы дхармы» – эта моя брошюра вышла на десяти языках мира.

– Может, прямо сейчас заедем к вам и заберем ваши лекции?

– Нет, что вы!.. Ммм… давайте договоримся так. Сегодня во второй половине дня ваш водитель подъедет ко входу в каньон – это в полутора-двух километрах отсюда. Я ему передам свои материалы – лекции, брошюры.

– Идет!

Как только Саманта вернулась в наш лагерь и рассказала мне о встрече, я решил, что надо действовать.

– Пусть он приезжает на нашу археологическую стоянку – с очередной просветительской лекцией. Ты, Саманта, выложишь ему краткую характеристику его будущей аудитории: в экспедиции всего три человека – белые воротнички, остальные – мексиканцы, а для него – просто белый лист бумаги. Иными словами, для буддийского монаха, как миссионера, это райские кущи. Главное, чтобы о его миссии не дозналась фрау Шварцер, а вернее, Альба Торрес.

– Мне кажется, что он понимает пикантность своего положения и будет вести себя предельно осторожно. Я попытаюсь его уговорить хотя бы на завтра.

Всё получилось как надо. Монах пообещал пожертвовать временем медитации и прибыть на следующий день утром. Нам пришлось провести громадную подготовительную работу. Полковник Хорхе Гонсалес проинструктировал своих подчиненных, как надо себя вести во время лекции монаха. В основном молчать, делать умное лицо, а хлопать в ладоши по моему сигналу – когда я зааплодирую.

Монах ваджра-регент Озел Тендзин приехал утром. Он был в привычном облачении буддийского монаха.

Мы расположились в большой армейской палатке. Вся наша группа сидела кружком, держа в руках его брошюру «Основы дхармы» на испанском языке. Монах заговорил на английском, но вскоре перешел на испанский.

– В эту ночь меня посетили как люди, так и боги, и сегодняшним утром, будучи в храме солнца и луны ацтеков, я уже знал, о чем буду говорить с вами. Очень почитаемым был жертвенный камень-алтарь, на котором пленникам вскрывали каменным ножом грудь, вырывали сердце и демонстрировали его, еще бьющееся, солнцу. И так было каждый день. Во время празднеств во имя Князя Урожая – Властелина Гор играли в некую разновидность футбола – гоняли большой каучуковый мяч, стараясь забить его в ворота противника. Проигравшим отрубали головы, и победители пинали их (головы), пробегая по кругу почета. С одной стороны, майя высчитали траектории движения большинства планет примерно до 2000 года, а с другой – убивали тысячами мужчин, девушек и детей во время своих жутких ритуалов.

Заметив, что его внимательно слушают, монах осмелел и продолжил свой «наезд» на доколумбовые индейские цивилизации:

– Тому, кто желал доступа к спектру ассоциаций или иллюзий, культивируемых майя, достаточно попробовать желтовато-коричневые грибы, растущие на этих горных склонах. Они были очень популярны среди хиппи в конце 80-х годов. Содержащийся в грибах активный псилоцибин давал эффект, очень близкий к ЛСД[85]. Так что виртуальный мир майя – это сознание человека, задуренного наркотиками.

– Ваша честь, – спросил я, – восточная духовность не пострадала от того, что ее аспектами, ритуалами и символикой воспользовался Адольф Гитлер?

– Разумеется, нет, хотя находились люди, – и я не побоюсь об этом сказать, – весьма достойные и уважаемые люди из нашей среды