– Это очень…

– Беда в том, что властито у меня может вовсе не оказаться!

– Ну что вы, сир!

Старик хмуро разглядывал бокал, который держал в руке.

– Если Сенат, Ассамблея и Хранители утвердили Итбена как регента… Хотелось бы мне знать, как этот мошенник, однако, устроил свое назначение?

– Совместная резолюция, – сонно откликнулся Шанди, – основанная на Акте о престолонаследии, проведенном в правление Уггрота Третьего.

Двое мужчин живо обернулись на звук детского голоска. Им оставалось лишь удивляться, ведь мальчик, в сущности, спал, но в то же время и бодрствовал. Шанди сонно улыбался, так и не открыв глаза.

Его дедушку распирала гордость за внука.

– Умный парень! Что еще происходило, пока я болел?

– О, много всего. Приезд тана Калкора. К весне готовится компания против отступников в Зарке. Гномы аму… анну… отменили Договор Темной Реки. – Зевнув, Шанди потянулся, перекатился на другой бок и зевнул еще раз. – Сильная засуха в Восточном Эмбеле, а в Шимлундоке, наоборот, урожай отличный. Гоблины все еще охотятся за нашими легионерами. Знамя опять досталось девятнадцатому легиону, но третий пришел вторым. Маршал Ити говорил, что крупно выиграл на этом. Изза новых налогов в Питмоте сильные бунты.

– Молодец, воин! Четкий рапорт! Ну, спи теперь, внучек. – Эмшандар с нежной улыбкой взирал на мальчика, но вновь стал серьезен, когда повернулся к Рэпу; слишком уж его потрясли известия, особенно о войне. – Ити? Олибино? – словно взвешивая, бормотал старик. Затем сердито тряхнул головой и отхлебнул добрый глоток вина. – Вот тебе урок политики, мастер Рэп.

– Слушаю, сир.

– Итбен нуждался в сторонниках, и он купил их, развязав войну и увеличив налоги. Не правда ли, дорогая цена? – Какоето время император тягостно размышлял над сложившейся ситуацией, затем обернулся посмотреть на Шанди. Принц старательно прислушивался, притворяясь спящим. Эмшандар усмехнулся и понизил голос: – Я назначил этого полукровку консулом как раз перед смертью Эмторо. Я понимал, – кивнул он в сторону Шанди, – без регентства не обойдется, но ожидал, что регентом станет моя дочь. Хотя какой из нее властитель?! Мне казалось, что Итбен удовлетворится ролью закулисного воротилы и тем самым будет вынужден трудиться в интересах обеих великих семей. Я не предполагал, что его амбиции простираются настолько далеко. В этом я просчитался! Ловкач начал обхаживать… – Император зыркнул на притихшего Шанди, но Рэп уже понял, о ком идет речь.

Аскетичное лицо императора, задумчиво рассматривавшего хрустальный кубок, казалось застывшим, как пустынный: ландшафт, отполированный ветрами веков, но стоило старику поднять взгляд, и Рэпа поразил ясный взор его глаз, сияющего, как два окруженных каменистыми берегами озера в солнечный, день.

– Интересно, – промолвил Эмшандар, – почему я так разоткровенничался перед кучером?..

– Наверное, потому, сир, что остается лишь гадать, кто сегодня вечером правит Империей.

Горько усмехнувшись, Эмшандар кивнул и одним глотком осушил свой кубок до дна.

– Сегодня они мне повиновались, – говорил император, отыскивая трясущейся рукой столик, чтобы поставить кубок. Наконец это ему удалось, и хрусталь жалобно звякнул о полированную поверхность. – Из вежливости угождали. Да, из вежливости. Протокол гласит – император не должен владеть волшебством. Итбен им не владеет. Он украл трон с помощью угроз, взяток и, безусловно, женщин. Никакого колдовства.

– А я возвратил тебя из небытия колдовством.

Оба подумали о Четверке, но промолчали. Както рассудят Хранители?

Вздохнув, старик прошептал:

– Кому доверишься? Ассамблея сплошь продажна, кто больше заплатит, тому и поклонится. Сенат? Помпезное сборище надутых индюков. Как их изменишь? Союзы и соглашения разъедаются коррупцией, как ржавчиной. Даже армия ненадежна. На чью сторону встанет Ити?

– Маршал – честный человек, сир. Вероятнее всего, он будет верен долгу.

– Вот именно, долгу, а долг его – поддерживать закон и порядок. Но понятие закона можно трактовать поразному. В этом главная загвоздка! Гражданская война – страшная штука. Даже благо моего внука столько не стоит. Колдун, мне тяжело произнести это вслух, но выбора у меня нет, поэтому я прошу твоей помощи. Подожди, – вскинув вверх сухую, как связка мертвых прутьев, руку, остановил он Рэпа, когда фавн собрался было заговорить. – Дай мне закончить! Вообщето тебе не следует оставаться в Хабе. Гнева колдунов тебе не избегнуть. Еще не поздно. Откажись от своей оккультной мощи и живи как обыкновенный смертный, может быть, тебя и не найдут. Беги, я пойму тебя. Только знай, без твоей помощи мое выздоровление, дарованное тобой, будет поистине кратковременным. Если ты ограничишься лишь предупреждением, кто лжив, а кто нет, – я сумею сориентироваться… надеюсь, серьезным: нарушением Протокола эти действия не сочтут.

Рэп посмотрел на монарха, сумевшего смирить гордыню. И перед кем? Перед конюхом, простым кучером. И пообещал:

– Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь, сир, но у меня очень мало времени. Сегодня до полуночи со мной случится нечто ужасное.

Император ошеломленно взирал на колдуна, и Рэп подробно объяснил, что именно ему грозит.

– Ты абсолютно уверен в этом? – промолвил потрясений старик.

– Да, – содрогаясь, скорее выдохнул, чем сказал, Рэп.

– Это не Хранители, нет. Их обычное наказание за запретное колдовство – порабощение виновника. Если мне не изменяет память, сейчас очередь Литриана выбирать колдуна. – Эмшандар поднял хрустальный кувшин и только тогда заметил, что тот пуст. Недовольно нахмурившись, он поставил его на место. – Рэп, я не вижу необходимости в жертвах!

– Я буду помогать столько, сколько смогу, и так, как сумею, – заверил властителя Рэп.

«Кто разбудил собаку, тому и ее укусы терпеть», – частенько говаривала мать Рэпа Проблемы Эмшандара были на его совести, а кроме того, сейчас фавн мог обещать что угодно и кому угодно.

– Я очень тебе благодарен, – настаивал старик. Он был искренен, хоть и ненавидел себя за эту слабость. – Если чтонибудь.. Я это к тому, что вдруг я уцелею, а ты нет Видимо, Иносолан? Что ты хочешь для нее?

– Счастья, – не задумываясь произнес Рэп.

– Ишь ты! – насмешливо хмыкнул Эмшандар. – Счастье у императора как дар не котируется; мы предпочитаем расплачиваться страданием. Но в этот раз, если я выживу, я постараюсь выполнить твою просьбу.

Этот старый и очень усталый человек тяжко вздохнул. Ему бы неделькудругую отдохнуть в тишине и покое, но на восстановление сил не осталось и часа.

– Я велел этим болванам ждать меня в Изумрудном зале. Они ждут, давно ждут. Вряд ли разумно мытарить их дольше. А из Изумрудного зала, боюсь, придется перейти в Круглый зал для встречи с Хранителями…. во всяком случае, некоторым из нас.