Горбачёв присвоил ему звание генерала армии, ко вскоре лишился власти. Если бы Николаев согласился устроить избиение Чечни для Ельцина, то получил бы маршальскую звезду и бесплатную дачу.

— Чего вы ждёте от меня, американец? — Генерал уронил заверенный доклад на пол и не отрываясь смотрел на огонь. — Если всё это правда, тогда этот человек всё-таки дерьмо. А что я могу сделать? Я стар, одиннадцать лет в отставке, время моё прошло, жизнь катится под горку…

— Они ещё живы, — сказал Монк, вставая и убирая папки в кейс. — Их миллионы. Ветеранов. Некоторые служили под вашим командованием, другие помнят вас, большинство слышали о вас. Они будут слушать вас, если вы заговорите.

— Послушайте, мистер американец, моя страна страдала больше, чем вы можете себе вообразить. Моя родная земля пропитана кровью своих сыновей и дочерей. А теперь вы говорите мне, что грядут новые страдания. Я скорблю, если это правда, но я ничего не могу сделать.

— А армия, которую заставят совершать все это? Как же с армией, вашей армией?

— Это больше не моя армия.

— Это настолько же ваша армия, как и всякого другого.

— Это побеждённая армия.

— Нет, не побеждённая. Побеждён коммунистический режим. А не солдаты, не ваши солдаты. Их распустили по домам. Теперь появился человек, который снова хочет поставить их в строй. Но для другой цели. Агрессия, оккупация, порабощение, убийства.

— Почему вы обратились именно ко мне?

— У вас есть машина, генерал?

Старик, удивлённый, отвернулся от огня.

— Конечно. Небольшая. Возит меня по окрестностям.

— Поезжайте в Москву. В Александровский сад. К большому полированному камню из красного гранита. К Вечному огню. Спросите их, чего они хотят от вас. Не меня. Их.

Монк уехал. К рассвету он уже находился в безопасном месте под охраной чеченских телохранителей. В эту ночь взорвали типографию.

* * *

В Великобритании среди многих исторических учреждений мало найдётся таких старинных и таинственных, как Геральдическая палата, возникновение которой относится к правлению Ричарда III. Главными лицами в палате являются герольдмейстеры и герольды.

В средние века, как указывает их название, герольды передавали послания воюющих полководцев друг другу, пересекая поле брани под белым флагом. В промежутках между войнами они занимались другим делом.

В мирное время у королей и знати существовал обычай устраивать шуточные сражения на турнирах и поединках. Тело рыцаря было закрыто панцирем, а забрало часто опущено, и поэтому герольды, чьей обязанностью было объявление следующего участника турнира, испытывали затруднения при определении личности, скрытой под забралом. Чтобы решить эту проблему, рыцари стали носить щиты с эмблемой или рисунком. Таким образом, видя щит, например, с изображением медведя и скрытую под железом фигуру, герольд знал, что где-то внутри находится герцог Уорвик.

Эта работа превратила герольдов в экспертов и арбитров при определении «кто есть кто» и, что более важно, кто кем имеет право себя называть. Они прослеживали и записывали все родственные связи аристократии в течение многих поколений.

Дело заключалось не просто в снобизме. К титулам прилагались огромные имения, замки, фермы и особняки. Говоря современным языком, это соответствовало доказательству права на законное владение большинством акций «Дженерал моторс». Речь шла о больших состояниях и власти.

Аристократы имели привычку оставлять целую кучу потомков, некоторых законных, а многих незаконных, поэтому споры о законном наследнике возникали очень часто. Между соперниками разгорались настоящие войны. Герольды, как хранители архивов, выступали в качестве высших судей, определяющих родословную, а также право «носить оружие», что означало не вооружение, а герб, в картинках показывающий происхождение владельца.

Даже в наше время палата разрешит спор соперников, придумает герб для вновь получившего титул банкира или промышленника или за плату составит любому его генеалогическое древо, начиная со времён первых записей.

И нет ничего удивительного в том, что герольды занимались своей странной наукой, погружаясь в изучение загадочного норманно-французского языка и гербов; овладение этими знаниями требует многих лет. Некоторые из них специализируются на происхождении знатных семей Европы, связанных с английской аристократией путём постоянно заключаемых браков между ними.

Путём тихих, но упорных расспросов сэр Найджел Ирвин узнал, что нужный ему человек — один из ведущих мировых экспертов по династии Романовых. О докторе Ланселоте Проубине говорили, что он знал больше фактов о Романовых, чем сами Романовы о себе. Позвонив по телефону и представившись дипломатом в отставке, подготавливающим для министерства иностранных дел документ о возможных монархических тенденциях в России, сэр Найджел пригласил его на чай в «Ритц».

Доктор Проубин оказался невысоким приятным человеком, склонным обсуждать свою науку с добродушным юмором и без напыщенности. Он напоминал старому разведчику иллюстрации к роману Диккенса, изображающие мистера Пиквика.

— Интересно, — произнёс сэр Найджел, когда на столе появились сандвичи с огурцами и чай «Эрл Грей», — не могли бы мы рассмотреть вопрос о престолонаследии Романовых?

Пост одного из пяти герольдмейстеров, кларенского, давал доктору Проубину пышный титул, но не очень щедро оплачивался, и маленький толстенький учёный не привык пить чай в «Ритце». Он с удовольствием уплетал сандвичи.

— Знаете ли, линия Романовых — это только моё хобби. А не основная работа.

— Тем не менее я считаю вас автором выдающейся работы в этой области.

— Очень любезно с вашей стороны. Чем могу быть полезен?

— Как обстоят дела с престолонаследием Романовых? Там всё ясно?

Доктор Проубин прикончил последний сандвич и с вожделением посмотрел на пирожные.

— Напротив. Путаница, сплошная путаница. Среди выживших немногочисленных потомков старой семьи царит полная неразбериха. Претендентов множество. А почему вы спрашиваете?

— Предположим, — осторожно начал сэр Найджел, — что по каким-то причинам русские пожелают восстановить конституционную монархию, то есть царя.

— Ну, они не смогут этого сделать, потому что у них никогда не было конституционной монархии. Последний император — между прочим, таков правильный титул, и он существовал с 1721 года, но все до сих пор говорят «царь» — Николай Второй являлся абсолютным монархом. У них никогда не было конституционной монархии.

— Просветите меня.

Доктор Проубин положил в рот последний кусочек эклера и запил чаем.

— Вкусные пирожные, — заметил он.

— Рад слышать.

— Так вот, если это совершенно невероятное событие произойдёт когда-нибудь, они столкнутся с проблемой. Как вы знаете, Николай вместе с императрицей Александрой и их пятеро детей были убиты в Екатеринбурге вскоре после революции. Прямая линия оборвалась. Все сегодняшние претенденты происходят от побочной линии, предком которых был ещё дед Николая.