– Если так, нужные нам сведения могут оказаться в ее рабочих материалах – комментариях, очерках, записках. Или даже проскользнуть в другом шоу.

– Начинаю подробный просмотр, – объявила Белль. – Это займет несколько минут.

– А пока нет никакого смысла тут торчать, – заметил Алекс.

– Давай подождем, – возразила я, – пока не выясним, куда двигаться дальше.

Белль просияла и торжествующе подняла кулак:

– Есть! В дневнике, куда она заносила идеи для очерков и программ.

– И что там говорится? – осведомился Алекс.

– Роман Хопкин. Знакомо вам это имя?

– Нет.

– Давний друг Уайт. Историк. Судя по всему, бо́льшую часть времени он тратил на исследования для нее. Так или иначе, это он обнаружил Чай-Понг. В тысяча триста пятьдесят седьмом.

На экране появился дневник:

11.03.1364

Хопкин нашел еще одну. Сколько еще в космосе заброшенных кангских станций? По его словам, она находится возле Баку-Кона, в пыльных объятиях, как он выразился, одного из газовых гигантов системы. Впрочем, он любит преувеличивать. Он говорит, что скоро станция упадет в атмосферу, и думает, что это случится в течение ближайших нескольких столетий. По-видимому, ее забросили две тысячи лет назад. Хопкин утверждает, что ее, похоже, покидали в спешке, бросая все. Настоящий микрокосм кангской культуры того периода. Через месяц он возвращается. Обещал, что я полечу с ним.

Я перечитала запись несколько раз.

– Нэнси Уайт, – продолжала Белль, – была единственной, кто часто покидал пределы планеты, если говорить о пассажирах «Поляриса». Как известно, она видела мир в космической перспективе и прославилась главным образом тем…

– Это можно пропустить, Белль. Станция кангов – выдающееся открытие. Почему мы не слышали о ней раньше?

– Хопкин погиб три месяца спустя.

– Еще одно убийство? – спросила я.

– Вряд ли. Он погиб, спасая женщину, которая пыталась покончить с собой, спрыгнув с эстакады. Женщина перелезла через ограждение, и Хопкин хотел ее остановить. Похоже, она сцепилась со своим спасителем и утащила его с собой.

– А Нэнси Уайт никому не сообщила об открытии второй станции кангов, – добавила я.

– Белль, – спросил Алекс, – где находится Баку-Кон?

На одном из экранов вспыхнула карта звездного неба. Мы увидели Дельту Карпис, а дальше, на расстоянии в сорок пять световых лет, – мерцающий яркий огонек.

– Все просто, – сказал Алекс.

Белль посмотрела на него.

– Алекс, – сказала она, – у меня есть для тебя сообщение. От Джейкоба.

– От Джейкоба? Давай посмотрим.

Она вывела текст на экран:

Алекс, я получил послание от некой Кори Чалабы из фонда «Эвергрин». Как я понимаю, ты ее знаешь. По ее словам, женщина с фотографии пришла взглянуть на экспозицию. Больше она не сказала ничего, лишь попросила меня передать сообщение и связаться с ней. Полагаю, тебе известно, в чем дело.

– Тери Барбер.

Алекс кивнул:

– Ей хочется знать, не попытается ли Барбер украсть артефакт.

– Что ты собираешься ей ответить? – спросила я.

– Думаю, тут ничего страшного. Артефакт лежит в той витрине уже шестьдесят лет. Барбер наверняка поймет, что кража лишь привлечет к нему внимание. Нет, опасность не в этом.

– Ты про Баку-Кон?

– Именно. Она решит, что мы все знаем. Что мы все выяснили.

– И будет поджидать нас, когда мы туда доберемся?

Он откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди:

– А разве ты не поступила бы так же?

Баку-Кон. Бело-голубая звезда класса В, температура на поверхности – двадцать восемь тысяч градусов Кельвина. Судя по каталогу, звезда была относительно молодой, возникнув всего двести миллионов лет назад. Как и у Солнца, у нее было девять планет. Казалось, здесь имел место точный математический расчет: газовыми гигантами были первая и последняя планеты, а также третья, четвертая и пятая.

Ближайший к звезде гигант вращался по вытянутой эллиптической орбите, в буквальном смысле слова проходя через атмосферу Баку-Кона. Вряд ли канги основали бы там станцию.

Обычно базовую станцию размещают поближе к солнцу, чтобы по максимуму использовать его даровую энергию. С другой стороны, никому не хочется напяливать на себя защитную оболочку весом в тонну, чтобы защититься от радиации.

– Третья, – сказала я Алексу.

Найти базовую станцию после того, как она законсервирована, – непростая задача. Если станция не освещена и не подает сигналов, ее нелегко отличить от тысяч прочих камней, вращающихся вокруг любой крупной планеты. Пришлось действовать по методу исключения. Приближаемся к очередному кандидату, ищем антенны, тарелки, солнечные батареи и все такое прочее, вычеркиваем его из списка и перемещаемся к следующему. На это может уйти много времени. Так и вышло – дни и ночи начали сливаться воедино.

Жизнь на борту превратилась в рутину. Алекс погрузился в труды Уайт: Белль могла что-нибудь пропустить, и он надеялся это найти.

– Она излагает разные истории, – поведал он. – Например, такую: в детстве она жила на Окраине вместе с отцом, и однажды во время полного солнечного затмения обе луны выстроились в ряд. Это случается крайне редко, иногда раз в несколько тысячелетий. Но тогда стоял тысяча триста тридцать восьмой год, и событие должно было повториться всего четырнадцать лет спустя. Они беседовали о том, где будет в тот момент каждый из них. Нэнси сказала, что хочет снова оказаться вместе с отцом, даже взяла с него обещание. Но отец умер за два года до события. И вот она рассказывает, как наблюдала затмение одна – во всяком случае, без него.

Кивнув, он отхлебнул кофе из чашки.

– Трудно поверить, – сказала я, – что такая женщина могла участвовать в заговоре.

– Именно такая женщина и требовалась.

Мы медленно двигались среди летящих по орбите камней самых разных размеров – от мелкой гальки до астероидов, вдвое крупнее нашей большой луны. Планеты сформировались недавно и продолжали выбрасывать в окрестный космос газ, а также всевозможный мусор. Роман Хопкин не преувеличивал, говоря о «пыльных объятиях». Осмотром, естественно, занималась Белль – мы лишь глядели в иллюминаторы. У нее это получалось куда лучше, чем у нас, ведь она могла обследовать целые скопления небесных тел одновременно. Если бы этим пришлось заниматься мне с Алексом, мы торчали бы там до сих пор.

Нам понадобилось чуть больше недели.

Белль разбудила меня среди ночи, сообщив, что поиск завершился успешно.

– Вероятность – девяносто девять процентов, – добавила она.