Он услышал голоса. Похоже, к дому направлялась целая делегация.

Оборвыши?.. Пока они ещё были за забором, но приближались.

Конечно, Денисов его подождал. Младший запрыгнул, захлопнул дверцу, и они тронулись.

–А нас выпустят? Не поднимут шум, когда своих покойников у тебя найдут?

–Расслабься. Этот сектор Дальнобои держат, они нормальные. А покойники не их, просто приблудные сволочи, местные бездельники. Были бы это нормальные оборвыши, я бы договорился.

Ого. Выходит, действительно у старика есть контакты с внешними, и он верит, что их пропустят. Младший хотел рассказать ему про судьбу Баратынского, но не успел.

Вскоре они уже ехали по улицам. Денисов рулил умело, только сильно лихачил. Мало кто из водителей «котов» позволял себе так гнать и такие резкие повороты закладывать. Видимо, учёный старался побыстрее проскочить, но выглядело это так, будто ему надоело жить.

Интенсивные бои сюда ещё не добрались, а отдельные вооружённые люди их пропускали. Саша понял, что это не просто так, когда заметил на боковом зеркале оранжевую тряпицу. Условный знак!

–А не белая она потому,– Денисов отследил направление его взгляда,– что хотел красную, но не нашёл. Эти сказали – «чтоб яркая была». О’кей. Данная часть спектра приматам хорошо в глаза бросается. Потому что наши предки апельсины с деревьев ели и от тигров спасались.

Один раз пришлось ненадолго остановиться. Поперёк дороги лежала изящная металлическая скамейка. Рядом околачивались трое оборвышей, с ног до головы в чёрном, как ниндзя. Они выглядели грязными и почему-то мокрыми, как будто добирались вплавь. А может, так и было.

После краткого разговора дорогу освободили, и грузовичок поехал дальше.

–Вот видишь,– улыбнулся Максим Виленович.– Меня все знают… А ведь именно я предложил выбрать этот город… как символ Возрождения. Думал, у нас получится.

Голос звучал надтреснуто. Только сейчас Саша увидел, что вся его весёлость – наносная, а взгляд – пустой и страшный… Учёный с горечью смотрел на дым, стелившийся над улицами, вздрагивая от самых громких выстрелов вдалеке, хоть на него это было и не похоже.

–Не может быть!

–Хочешь, не верь, Саня. Доказывать не собираюсь. Трудно было убедить магнатов… тогда они были не толстыми торгашами, а мускулистыми варлордами. Ну, полевыми командирами. Почти как бригадиры оборвышей, только из клана Силовиков. Убедил, чтобы выбрали этот район, а не Москву. Знал, что тут хорошо сохранилась инфраструктура. Удобная гавань. Плюс можно организовать оборону. Естественные рубежи.

Молчун слушал, поражённый. Нет, он знал, что его старший товарищ непрост. Но не настолько же.

–А ты думал, я отшельник-дурачок? Да я был с ними третьим компаньоном, главным техническим советником, когда мы этот город подняли из грязи. Мог бы сам побороться за кресло. Но мне это опротивело. Не они меня выжили, я сам ушёл. Но оба до конца бегали ко мне советоваться. Потому что безграмотные ослы. А сколько раз я не давал им друг другу в глотки вцепиться. Был третейским судьёй. Или, как говорят у воров, смотрящим. Хотя уголовщину ненавижу. Название вашего отряда я придумал. А ты думал, ваши паханы, которые только бойцовых собак и людей стравливали, знают, откуда фраза: «Бойцовый Кот нигде не пропадёт»? И «Парня из преисподней» читали? И то и другое, кстати, тебе подходит. Кот из преисподней, ха. Так вот… Чтобы построить тут порядок, мы много такого совершили, чего с Войны свет не видел. Утопленники стояли на дне. Как статуи. А когда одних объедали рыбы, и кости уносило в океан… на их место становились новые.

«Потому что не бывает по-другому»,– вспомнил Саша слова Доктора.

–А сейчас вы не успели их помирить?

–Я же не бог. Кауфман решил ударить. Чтобы его не опередил Михайлов. Дилемма заключённого. Бандитам она хорошо известна.

Младший не знал, о какой дилемме идёт речь. И при чём тут заключённые. Но не переспросил.

–Да что говорить! Всему этому приходит карачун. Надо валить. Времена не выбирают. В них немножко умирают. Жаль, мою лабораторию разнесут. Но даже с оборвышами можно договориться. Понимаешь, о чём я?

Саша молчал. В голове кружился хоровод мыслей, одна другой неприятнее. Он даже немного пожалел, что зашёл сюда. Потому что вместо спасения его собирались втянуть во что-то опасное… и скорее всего бессмысленное.

Он молчал и смотрел за окно. Мира и порядка он в городе не видел. Думал, что каждую секунду кого-то убивают, насилуют или пытают. С кем там договариваться?..

–Не веришь? А может, думаешь, я шпион? Взорвал ваши казармы, поджёг штаб-квартиры и впустил оборвышей? И магнатов тоже стравил я?! И часовню я развалил?– Денисов невесело рассмеялся.

Последнее предложение ввело Данилова в полный ступор. Какую ещё часовню? Вроде церковь пока целая стоит, они мимо проезжали.

–Да это из кино цитата. Я всё время забываю, что ты тоже манкурт,– в отличие от Баратынского, старший товарищ произнёс это слово почти с теплотой.– Умный ты для манкурта.

Этим словом Денисов называл все послевоенные поколения. Сам он, судя по всему, родился за пару лет до катаклизма. Но ему повезло чуть больше. Где-то смог выучиться.

–Никому не верю. Меня сегодня столько раз замочить пытались.

–Понимаю, парень. Но я тебе не враг. Разве что раздвоение личности от этой жизни развилось. Джекил и Хайд. Но нет. Это вы сбрендили. А я единственный хороший человек в этой дыре. Айда со мной.

–А вот скажи…Максим… какого чёрта ты мне помогаешь?

Лицо учёного стало красным от злости.

–Не веришь? Думаешь, в ловушку заведу? Идите в жопу со своим нуаром. Выбирайся сам! Упрямый чёрт. Высажу прямо здесь.

–Да ладно тебе. Я просто спросил.

–О’кей. Всё, я остыл. Проехали… Не думай обо мне плохо, Саня. Ха. Я хоть и не молод, и двух жён похоронил, но из ума не выжил. Нет. Ты мне нравишься как человек. Таких мало. Ты несёшь людям… доброе. И если из этой навозной кучи кто-то заслуживает спасения, то не жирные коты и не кровопийцы. И даже не бедные несчастные барашки, хотя их жаль. А ты не такой. Ты особенный.

Младший чуть не подавился сухарём, который грыз, чтобы успокоить нервы.

–Это я хороший? Я не баран? Я несу добро? Куда я его несу, хотел бы знать. Только себе. По пути сюда я угробил кучу народу. У меня руки в крови по локоть.

–Так бывает и у хороших людей. Это не мы такие… Твои записульки о городах и людях… очень наивные, но они сшивают историю воедино. Когда-нибудь найдётся тот, кто это обработает, но он не смог бы через это пройти. В любом случае… иди до конца. Свети в темноте.

Последнюю фразу Саша вообще не понял: «Я им что, фонарик, что ли?».

Улицы были захламлены. «Газель» ехала не очень ровно, подпрыгивала на ямах, а иногда на обломках того, что выбрасывали из окон мародёры… или что кидали мародёрам на головы жители. Мебель, нехитрые бытовые предметы, посуду, даже цветочные горшки.