где они живут. Не знаю, будет-ли что нибудь, ибо требуются деньги, а деньги камень преткновения. Но если ничего не будешь, то, признаюсь, я буду просить Николая Николаевича, чтобы он от себя представил Государю Императору-пусть на меня сердятся наши! Впрочем, я с ними мирен: они, все мои просьбы, кроме денежных, исполнили. Я очень рад этому и благодарю их заочно. Ректором утвержден проверен Литвннцев, правящий сию должность уже 7 лет по моему желанию…

Ни из Америки, ни из Камчатки еще нет судов, и потому заморских новостей я не могу Вам сообщить. Сегодня вот уже и 8 июля. — Сын мой пойдеш на Амур, только не гласно миссионером, а для исправления треб в командах Камчатской флотилии, командующихся к зимовьм, находящимся на северовосточных берегах Сибири. Так сказано в последнем указе Св. Синода. На это последовала Высочайшая воля по докладу князя Меньшикова[213], а вернее, по настоянии Николая Николаевича. Дай Бог ему здоровья! Следов., если современем свет Евангелия распространится там, то кому первая честь и благодарность издеятелей? уж, конечно, не нам и не нашим.

Благодарю Вас за совет-поручить кому либо перевод книг. Я сделал это распоряжение в числе прочих в Якутске, но эти распоряжения до окончательного отделения Якутской области останутся под 7-ю печатями. Но Ваш совет подал мне мысль-написать Якутскому благочинному, чтобы он, напр. за пирогом, предложил от себя братии приняться за переводы ныне-же. Да благословит Господь!

Наконец пришло и судно из Америки и привезло много новостей приятных и неприятных. Одна из первых та, что отпадшие от веры в Нушегакской миссии киятинцы, о коих напечатано в Творениях св. отцев 1850 года[214], слава Богу, все до одного обратились с раскаянием. Квихпакский мисссионер приобрел Св. Церкви более 150 душ, Кенайский в Нушегаке не менее того и Ситхинский протоиерей окрестил 78 человек Колош. На Квихпаке церковь нынешним летом будет освящена. Слава Богу за это. Но вот неприятности: иepoмонах Сергий, мой эконом, неизвестно отчего удавился; за ним семинарист креол потом двух вынули из петли-одну девушку, а другого из рабочих Компании. Странное поветрие-никогда небывалое в Ситхе!

Соседи наши Колоши, по влиянию одного некрещеннаго тоена, изменнически убили 40 человек гостей, стахинских Колош, и теперь сидят в страхе и трепете, ожидая кары. Некоторые просят протоиерея окрестит их, говоря, что их убьют стахинцы. Крещенным Колошам, вовлеченным в это преступление, протоиерей говорил в церкви-многие из них раскаиваются, а некоторые хвастают этим.

Вы просите о Шишкине-сделать его миссионером — думал и я это сделать. Но Шишкин креол и оказалось, что лишь только он получил от меня ласковое письмо с обнадежением его сделать попом, переменился страшно, стал хвастать, грозить поклонами, и своими нахальными поступками отвратил от себя всех диких. Когда там был миссионер, все в голос просили его, чтобы Шишкин не был у них священником. Нет, Андрей Николаевич! креолы еще не люди-я сказал и подтверждаю, что не более, как 50-й из них может быть человеком. Sub altero они еще могут быть полезны, но быть начальниками они не умеют. Вот поэтому то я и медлил Шишкина возвысить, и оказалось, что я не ошибся. И потому слава Богу, что ко мне идут из Москвы двое. Спасибо всем тем, кто решил это дело в Синоде.

Очень сомневаюсь я, чтобы всякий дикарь, очутившийся в пропаганде римской, был человеком. Порода людей улучшается-вот аксиома и доказательство моего мнения.

Если не получу прямого повеления остаться в Aзии, то чрез 5–6 дней отправлюсь в Америку. — Сын мой[215] воротился из Ситхи, слава и благодарение Богу, таким же, каким ушел, только с некоторою опытностью. Теперь пошел он на время на Амур, и, возвратись оттуда, возьмет свою жену и пойдет на постоянное прожитие. Знаю, что и Вы порадуетесь этой моей радости. Жена его та же, что была и при мне, до поездки в Якутск, относительно настроения своей души, но поопытнее. О! мой возлюбленнейший Андрей Николаевич! Я так счастлив, так счастлив ими, что каждый час благодарю моего Господа за них. Примите их в Ваши молитвы, да пребудут они всегда таковыми. А старший мой сын, Иннокентий, догрезил — в ссылке в Томске и в тюрьме на 2 года. Одно меня утешает, как пишет о. Иероним, несчастие его пробудило в нем чувство раскаяния. Если это правда, то слава и благодарение Господу!

Прощайте. Да воздаст Вам Господь за любовь Вашу ко мне! Примите уверение, что и я до гроба буду любить и уважать Вас. Ваш усердный слуга,

Иннокентий, Архиепископ Камчатский.

июля 23 дня 1852. Аянский Порт.

Письмо 123

Письмо первое.

Господи благослови! Возлюбленный мой о Господе Отец Димитрий![216]

Письмо Ваше (тоже первое) от 11 июня дошло до меня 28 вечером. Благодарю Вас за оное.

Перестаньте ожидать с нетерпением-ждите с терпением окончания известного дела. Можно думать, что в С.-Петербурге, узнавши что я ушел в Америку, прямо отложат дело до возвращения моего. Это весьма статочно. Одно, что может подвинут это дело, есть то, что говорить, Киевский Владыка подал на покой, а Иркутская молва садит туда своего Владыку, если это сбудется; то при назначена новаго Архипастыря в Иркутск волею и неволею должны будут сделать по новым предположениям. — Но так как все это основывается на мыльных пузырях, т. е. на молве, следовательно, надобно думать и делать на других основаниях. С нынешнею-же почтою я получил письмо от Петербургского Муравьева[217]— письмо, в коем он, между прочим, дает мне совет — дабы не терялось напрасно время-поручить благонадежному человеку переводы книг. И мне вот что пришло на мысль: в самом деле, дело может затянуться, а время благоприятно. Мне предлагать отцам-приступить к переводам-еще нет резона, а Вам это весьма возможно и теперь, когда Вы утверждены благочинным града Якутска, весьма прилично.

Сделайте-ка воззвание к отцам и братиям не форменно и не как-нибудь официально (а всего лучше за пирогом). Что-де рано или поздно надобно будетъ заняться нам переводами, — приступим-ка де ныне же! — и т. д.

Как Вы думаете: ладно-ли будет так? а если ладно, то с Богом! — начинайте действовать, тогда Вы с терпением будете ожидать окончание дела, а дело между тем пойдет-и к большей чести и славе трудящихся. Здесь видна будет собственная воля и жедание, а не принуждение начальства.

Дай бы, Господи, повторю с Вами, чтобы Павел[218] и Андрей[219] образумились! — Андрея надобно спровадить на его родину; он менее надежен, по