– Не возражаешь, если встречусь с семьей сначала один? – спросил Вейман Власту.

– Один? – переспросила она, пытаясь уловить значение непослушных слов.

– Без тебя.

– Без меня, – она нахмурилась, кивнула. – Твоя семья. Ты. Без меня?

– Да.

– Ладно, – она поджала губы, затем широко улыбнулась и поцеловала его в губы.

Алекс действительно сильно вырос, изменился, стал настоящим маленьким человеком. Вейман разговаривал с ним, наблюдал за ним, стараясь не встречаться взглядом с Ханной. Они сидели в кафе отеля. Он, его семья и его друзья. Хэлворсон выпил пару бутылок пива и, захмелев, начал неуклюже рассказывать непристойные анекдоты. МакЛин бросил на Алекса растерянный взгляд, но Ханна рассмеялась и сказала, что мальчик все равно ничего еще не поймет. Ее смех прозвучал где-то далеко. «Ну, хватит тянуть», – решил Вейман, поднялся на ноги, усадил сына на колени МакЛину, позвал Ханну на улицу. Нужные слова толпились в горле, не желая уступать друг другу, поэтому Вейман решил сказать сразу, пропустив долгую прелюдию.

– Я знаю про чешку, – сказала Ханна.

– Знаешь? – растерялся Вейман.

– Хэлворсон как выпил, так стал много болтать, так что…

– Мальчишка! – скривился Вейман, но злобы в его голосе, вопреки желанию, так и не появилось.

– Это ничего, – сказала Ханна. – Я не обижаюсь.

– Не обижаешься?

– В смысле, если ты все еще хочешь вернуться, то… – она замолчала, услышав голос Алекса.

Мальчик выбежал на улицу. Следом за ним появился МакЛин, затем, шатаясь, Хэлворсон.

– Клянусь, это не ребенок, а сущий дьявол! – извиняясь, сказал МакЛин.

Мальчик подбежал к отцу, остановился, встретился с ним взглядом, насупился, побежал обратно к МакЛину, споткнулся, упал, ободрав ладони, запыхтел, но плакать не стал.

– Не больно? – спросила его Ханна.

Алекс тряхнул головой, поднял камень, о который споткнулся. Камень вздрогнул, форма его изменилась, из-под твердого панциря появились короткие черные лапы. Алекс вскрикнул, бросил камень-жука прочь. Ханна снова рассмеялась. Следом за ней рассмеялся Вейман, затем Хэлворсон, МакЛин и, наконец, сам мальчик. Камень-жук, который пытался снова притвориться просто камнем, услышал смех, выпустил из-под панциря черные лапки и слепо побежал прочь, наткнулся на ноги Хэлсворна, перевернулся на спину.

– Ну, уж нет! – рассмеялся еще сильнее Хэлворсон. – Меня так просто с ног не сбить!

Он наклонился, поднял жука, долго разглядывал его, продолжая смеяться, затем нахмурился, проворчал, что никогда не видел ничего подобного.

– Ну, если бы вы провели в Европе еще пару лет, то, возможно, и коров перестали узнавать! – попыталась пошутить Ханна.

– Не знаю, насчет коров, а вот в жуках, он говорил, что разбирается лучше, чем в женщинах, – сказал МакЛин, увидел, что Ханна широко улыбается и рассмеялся.

– Нет, это, правда, какой-то странный жук, – озабоченно сказал Хэлворсон. – Что это за вид?

– Да выбрось ты его! – все еще улыбаясь, сказала Ханна.

– Кажется, ты открыл новый вид, – сказал молодой ботаник Алексу.

– Новый вид? – подозрительно переспросил мальчик, словно ожидая подвоха.

Хэлворсон кивнул, огляделся, нашел еще один похожий на жука, которого держал в руках, камень, поднял его и изумленно воскликнул, увидев черные лапки.

Жуков было много. Жуки были повсюду. На какое-то время все увлеклись этими жуками, забыв про Алекса. Мальчик молчал несколько минут, затем признался, что жуки не нравятся ему.

– Они пугают меня, – тихо сказал он.

Никто не посмотрел на него.

– Эти жуки пугают меня! – закричал Алекс, невольно объединяя жуков и поцарапанные от падения ладони воедино.

Теперь все обернулись, наградили его растерянными взглядами.

– Я хочу уйти обратно в кафе! – сказал Алекс.

Вейман позвал МакЛина.

– Забери мальчика в кафе, Кевин, – сказал он, бросил взгляд на Ханну, решив, что просто обязан закончить начатый разговор.

МакЛин встретился с ним взглядом, кивнул, позвал Хэлворсона.

– Я останусь! – сказал ботаник, увлеченный собиранием странных жуков.

– Я сказал…

– Пусть остается, – прервал МакЛина Вейман. – Он все равно сейчас ничего не замечает, кроме своих жуков.

– Не надо смеяться надо мной за моей спиной! – закричал Хэлворсон.

Он поднял еще один камень, убедился, что это тоже жук, заглянул за угол кафе, надеясь найти их логово. Уродливая тварь, похожая на человека, отделилась от стены, качнулась, попыталась принять образ женщины, увидела Хэлворсона, растянула узкие губы в улыбке. Губы, за которыми не было ни зубов, ни десен – только лишь черная дыра, словно у девушки, которую видел Хэлворсон, когда они входили в Марсель. Он не знал кто она, не знал откуда. Лишь в памяти запечатлелось белое платье с черными пятнами копоти и брызгами крови. Осколок разорвавшейся бомбы попал девушке в рот. Она лежала на спине, раскинув руки. Рот ее был открыт, зияя пустотой. Такую же пустоту сейчас Хэлворсон видел перед собой. Ожившую пустоту. Он вздрогнул, отшатнулся назад. Ноги предательски онемели.

– Не бойся, – сказала ему тварь, протянула к нему тонкие, покрытые слизью руки.

Хэлворсон понял, что не сможет убежать и закричал.

Тварь навалилась на него, сбила с ног. Пустая пасть растянулась, приблизилась к его лицу. Хэлворсон обхватил ее шею руками, сдавил ей горло. По пальцам заструилась теплая слизь. Хэлворсон почувствовал, как перетекает под его пальцами плоть, удлиняется. Черная пасть твари снова начала приближаться к его лицу. Черные глаза вращались, вываливались из глазниц, растягивая нервные окончания, возвращались обратно в череп…

– Гарри! – закричал Хэлворсон.

Где-то далеко вскрикнула Ханна, грохнул выстрел. Тварь обмякла, растеклась, словно желе.

– Твою мать! – Хэлворсон, отплевываясь, поднялся на ноги. – Что это было, черт возьми?

Он встретился взглядом с Вейманом, с его женой, выругался, увидел еще одну тварь, отделявшуюся от стены за углом, и побежал к старшему товарищу.

– Там еще одна! Еще! – он не успел договорить, когда грохнул еще один выстрел.

Вейман не был снайпером, но с близкого расстояния стрелял практически безупречно. Хана и Хэлворсон молча смотрели, как растекается еще одна тварь. Вейман тоже молчал. Поднятый кольт все еще дымился у него в руках. Он ни о чем не думал. Он ждал. Ждал, появится еще одна тварь или нет. В тишине неестественно громко раздавалось его спокойное дыхание. На небе лениво перемигивалась пара ранних звезд. На звук выстрелов из кафе вышли люди.