Но едва Александр отошел со своими конными отрядами, стража, приставленная к тюкам, сорвала печати. Нестерпимо голодные люди с криком стащили с верблюдов тюки и съели тут же все, что надо было отвезти на берег. Они знали, что будут жестоко наказаны, — царь не терпел ослушания.

Но царь и на этот раз простил их.

На реке оказалось еще несколько поселений. Войско перевело дух — были и вода, и пища. Александр приказал жителям собрать как можно больше хлеба, фиников и скота. И отсюда еще раз собрал караван с хлебом и уже под надежной защитой отправил на берег для Неарха.

Войско повеселело, жизнь стала легче, пустыня уже не казалась такой страшной. Но они не знали, что самый тяжелый путь у них еще впереди.

Александр направлялся к главному городу гедросов. Он спешил, торопил войско, стремясь поскорей миновать это опасное место. Но люди уже были не в силах идти. Израненные ноги вязли в сыпучем, обжигающем песке. Лошади падали и больше не поднимались, и воины, сговорившись, украдкой убивали лошадей и ели их мясо. С каждым днем путь становился невыносимей. Люди начали умирать от зноя и от жажды. Больных и усталых становилось все больше. Повозок не хватало, животные уже не могли их тащить по этим глубоким, раскаленным сугробам песка… Воины шли, шатаясь от изнеможения, многие валились на ходу, из глаз, изо рта проступала кровь. Их мольбы о помощи не слышал никто, потому что те, что еще держались на ногах, сами не знали, не свалятся ли и они через несколько шагов умирать страшной смертью среди злых, беспощадных песков.

Александр видел все это. Он знал, что в прославленном дисциплиной македонском войске сейчас никакой дисциплины нет. Шли как могли, спасали свои жизни, как могли.

В один из этих палящих дней несколько воинов каким-то чудом нашли в овраге небольшую лужу. Вода была плохая, застоявшаяся, но то была вода!

Как неоценимое сокровище они принесли ее в шлеме Александру.

— Царь, вода!

Александр принял шлем.

— Спасибо вам, друзья мои, спасибо!

Поднес было воду к пересохшим устам… Но оглянулся на своих воинов, которые воспаленными глазами со всех сторон смотрели на него, — и выплеснул в песок этот драгоценный глоток воды.

Вздох признательности, благодарности, изумления прошел по рядам войска.

— Ты благородный человек, Александр, — сказал Гефестион.

— Я — полководец, — возразил Александр, — разве я не понимаю, что из-за одного этого глотка воды могу потерять преданность войска?

В самом трудном переходе, когда его оборванная пехота, задыхаясь, еле вытаскивала из раскаленного песка окровавленные ноги, Александр слез с коня и пошел пешком вместе со своими фалангитами. И воины видели, что их царь идет рядом с ними, и так же мучится, как они, и у него, так же, как у них, губы потрескались и запеклись от жажды…

Наконец ночью, во время перехода, они услышали журчание ручья. Тут же у воды и остановились на ночлег.

Но македоняне не знали, что в это время среди горных вершин идет ливень. Ночью ручей вздулся, взбушевался, внезапно вышел из берегов и затопил лагерь. Крики ужаса, плач детей, вопли женщин, дикое ржание гибнущих мулов… Взбесившийся ручей, превратившись в бурную реку, стал беспощадным. Женщины вместе с детьми беспомощно тонули в воде. Поток захлестнул и утопил мулов. Унесло все царское снаряжение — воины прежде всего спасали свое собственное оружие. Этой ночью вода погубила много людей и животных…

Но еще не все испытания кончились. После долгих дней и ночей мучительного пути, когда, казалось, пустыня уже должна скоро кончиться, проводники вдруг объявили, что не узнают местности. Ветер все время передвигает пески, и нет ни одной приметы, чтобы угадать дорогу…

«Надо держать влево… — думал Александр, стараясь сообразить, в какой стороне от них море, — да, влево…»

— Дайте мне коня…

Ему подвели лучшего из оставшихся коней. Царь нахмурился.

— Почему этот, рыжий? Букефала мне! Где Букефал?

— Царь, — растерявшись, ответил конюший, — Букефал умер… еще в Индии.

— Александр, — сказал Гефестион со страхом и жалостью, — там, где умер твой конь, стоит город Букефалы.

Александр приложил руку к горячему лбу.

— Да. Да. Что же это я говорю?..

Он понял, что на несколько мгновений потерял память. Это испугало его. Тотчас овладев собой, он вскочил на рыжего коня. Приказав конному отряду следовать за ним, он поскакал туда, где ожидал увидеть море.

Александру казалось, что он мчится сквозь пламя костров. Красный туман слепил глаза. Усилием воли он заставлял себя держаться на коне, кружилась голова, и он приникал на мгновение к торчащей густой рыжей гриве… Всадники отставали один за другим. Лишь пять человек из всего отряда следовало за царем.

И они увидели море. Морская синева выпукло поднялась над белым песчаным берегом. Александр приказал копать песок — нет ли воды. Вода была. Она лежала близко, чистая, светлая, холодная вода!

Жизнь возвратилась.

В город гедросов войско Александра — всего четвертая часть его — пришло на шестидесятый день. Эти шестьдесят дней остались в памяти, как время невыразимых страданий.

Города и цветущие поселения Кармании казались нереальными. Вот закроешь глаза — и все это исчезнет. И снова зловещие голые скалы будут грозить сквозь красную, раскаленную дымку пыли, и пустыня огнем дохнет в лицо.

При мысли о Гедросии кровь отливала от сердца и земля уходила из-под ног. Александр потребовал колесницу.

На этот раз Александр особенно щедро приносил богам благодарственные жертвы. Он молился и благодарил за то, что боги даровали ему победу в Индии, отдали в его власть такие обширные, невиданные земли и спасли его войско в Гедросии. Он не просто совершал торжественный обряд, но и сердце его было полно благодарности. Боги даровали ему самое драгоценное — военную славу!

И еще одну молитву приносил он эллинским богам: пусть они сохранят и вернут ему его друга Неарха и его флот; пусть сохранят и вернут ему его любимого полководца Кратера и его войско, которое идет к нему через Ариану. И пусть сохранят ему его дорогую Роксану, жену.

Жертвоприношения совершались в обрядах празднеств. В честь эллинских богов устраивались игры, состязания, театральные действа, на которые собиралось множество народа.

Но Александр был сумрачен и тревожен. Он ждал. Ждал Неарха. Ждал Кратера. Ждал Роксану.

И вот, наконец, как-то на заре город переполнился шумом входящего войска. Мерный топот, голоса команды — и вдруг рев, странный, пугающий рев животных…