что попасть «снарядом в снаряд» при скоростях сближения в несколько километров в секунду невозможно, были вынуждены отступить. А Хрущёв смог официально заявить, что: «Мы можем в космосе в муху попасть!».

Передатчик канала антиракеты системы ПРО «А»

Передатчик канала цели ПРО А

Американцы также вели серьёзные разработки системы ПРО на основе ракеты «Найк-Зевс» и добились пролёта боеголовки ПРО рядом с целью на расстоянии в 30 метров. Надёжно поразить боеголовку МБР они надеялись взрывом ядерных зарядов ракет ПРО.

В вариантах ПРО создатели ракетной техники впадали в заблуждения и шли по ложному пути, ведущим в «никуда». Американцы вначале в развитии ракет ПРО решили создать тяжёлые ракеты, которые должны были встретить атакующие боеголовки серией взрывов мощностью порядка 10 МТ ТЭ (ракетами «Найк-Зевс», затем «Спартан») для уничтожения всего «роя» из боеголовок и ложных целей, которые выбрасывали МБР на пассивном участке траектории. Эти работы проводились в рамках программ «Найк-Зевс», «Найк-Икс», затем «Sentinel» (англ. «Страж» или «Часовой») с использованием ракеты дальнего перехвата LIM-49A «Spartan» и противоракеты ближнего перехвата «Спринт» – «Sprint» («Спринт»). В дальнейшем ракеты-перехватчики «Spartan» и «Sprint» создавались в рамках противоракетной программы Safeguard (англ. «Мера безопасности»). Система «Сэйфгард» должна была защищать от обезоруживающего удара стартовые позиции 450 МБР «Минитмен» в Северной Дакоте (https://topwar.ru/92780-sistema-pro-ssha-chast-1-ya.html). Благодаря увеличению радиуса действия противоракет «Спартан» до 750 км и потолку 560 км частично решалась проблема маскирующего эффекта, непрозрачных для радарного излучения плазменных облаков, образующихся в результате высотных ядерных взрывов. По своей компоновке LIM-49A «Spartan», будучи крупней, во многом повторяла противоракету LIM-49 «Nike Zeus». При весе в снаряженном состоянии 13 т она имела длину 16,8 метров при диаметре 1,09 метра. Боеголовка мощностью 5Мт ТЭ должна была поражать цели в радиусе несколько десятков км мощным потоком рентгеновского излучения (для чего её боеголовка имела оболочку из чистого золота). Противоракета ближней зоны перехвата «Спринт» имела обтекаемую коническую форму и благодаря очень мощному двигателю первой ступени за первые 5 секунд полёта разгонялась до скорости 10М. При этом перегрузка составляла около 100g. Головная часть противоракеты от трения о воздух через секунду после запуска разогревалась до красноты. Для предохранения обшивки ракеты от перегрева она покрывалась слоем испаряющегося абляционного материала. Наведение ракеты на цель осуществлялось с помощью радиокоманд. Она была достаточно компактной, её масса не превышала 3500 кг, а длина 8,2 метра, при максимальном диаметре 1,35 метра. Максимальная дальность пуска составляла 40 км, а потолок – 30 километров. Запуск ракеты-перехватчика «Спринт» происходил из шахтной пусковой установки с помощью «миномётного» старта.

В 60-е годы после появления МБР для ПРО возникла серьёзная проблема селекции (разделения) ложных целей и боеголовок МБР. Ложные цели представляли разные конструкции с большой отражающей поверхностью, – типа надувных шариков, раскладывающихся отражателей из фольги, лент, кип металлической «мочалки» и подобные аналоги раскладывающихся ёлочных игрушек и «зонтиков». Среди ложных целей могут присутствовать и активные постановщики радиопомех для локаторов противника, – причём на частотах облучающих их локаторов. Селектировать (выделить для уничтожения) настоящую боеголовку в рое этих «пустышек» было сложно до участка снижения, когда более тяжёлые боеголовки начинали обгонять ложные цели при входе в плотные слои атмосферы. Предполагалось, что мощными ядерными взрывами можно уничтожить все эти цели – и реальные, и ложные. А те, которые прорвутся, – уничтожить ракетами ближнего перехвата (у американцев – ракетой «Спринт», в СССР – 53Т6). Но вся эта «затея» оказалась авантюрной просто потому, что столь мощными взрывами пришлось бы и «обкладывать» собственную страну и производить взрывы над ней.

Задача перехвата ещё более усложнилась в 70-х годах с появлением боеголовок МИРВ – разделяющихся частей МБР индивидуального наведения. Получалось, что для уничтожения боеголовкой одной МБР необходимо использовать уже несколько антиракет. И задача перехвата очень усложнена сейчас из-за того, что боеголовки МБР маневрируют, уходя и от слежения, и от летящей на них боеголовки антиракеты. Можно, конечно, сделать очень быстрой электрическую реакцию на изменения «упреждённой точки» путём использования быстродействующих процессоров вычислительных машин. Но сама «скорость» реакции управляемого объекта определяется не только скоростью обработки сигналов, – она в определённой мере определяется и реакцией механических органов управления движением боеголовки, которую наводят на цель (на другую боеголовку), а вот быстродействие этих реакций ограничено. На реакцию «механики» требуется определённое время, причём в случае беспорядочного маневрирования боеголовки положение расчётной «упреждённой точки», куда надо вывести антиракету меняется очень резко. А при скорости сближения боеголовок более 10 км/с время реакции в одну сотую секунды уже разведёт боеголовки более чем на 100 м. Ясно, что задача попадания «снаряда в снаряд» для маневрирующих боеголовок МБР пока не решена. Американцам удалось ракетой системы «Иджис» сбить остатки своего искусственного спутника. Но он не уклонялся, – параметры его движения были точно известны. Да и исходная позиция корабля с антиракетой для выстрела была выбрана оптимальной. А вот если бы спутник уклонялся и летел заранее неизвестно куда, – ракета с ограниченными возможностями в цель бы не попала. Пока что «обойти» системы ПРО мерами усовершенствования боеголовок МБР оказывается легче, чем преодолеть эти трудности системой ПРО. В таких условиях для агрессора кажется заманчивой идея атаковать стартующие МБР ещё на начальном участке полёта. Но практически это тоже очень сложная задача с учётом того, что лететь до позиций МБР совсем не «близко» (если они отстоят от границ на 2–3 тысячи километров), а за время полёта антиракеты МБР успеет разогнаться и уйти от антиракеты и «ввысь», и по скорости. Окружить же со всех сторон такую страну, как Россия позициями ПРО, чтобы встретить МБР со всех направлений – это даже для США задача просто непосильная и географически, и по затратам.

В начале 60-х в СССР тоже возникла идея системы «Таран», – предполагалось использовать в виде противоракеты новую МБР УР-100 разработки Челомея. Ракета эта в роли МБР шахтного базирования оказалась удачной и в конце 60-х годов стала самой массовой советской стратегической ракетой. Но использование её в качестве противоракеты у многих специалистов вызывали множество вопросов и возражений. Сама установка на перехват боеголовок МБР в «узкой зоне» сектора нападения была неверной, поскольку траектории ракет могли быть легко изменены. К 1964 году вся эта система «Таран» тихо умерла, но определённые неверные и даже разрушительные организационные и политические действия в части торможения внедрения системы ПРО «А-35» она за собой оставила. Черток в своих воспоминаниях пишет, что на вопрос, почему Челомей отказался от этой системы, сам Челомей ему ответил, что его ввели в заблуждения обещания молодых учёных-локаторщиков в части возможности создания