– Ты о чем?

Анна с отчаянием взглянула на него. Она боялась, что может сойти с ума, если и дальше не будет знать, что же произошло. Был ли это только сон – или реальность.

– Я о том, где мы с девочками были три ночи назад.

Час спустя они уже оказались на городской окраине, в двух шагах от ограды нового кладбища, где теснились низенькие домишки с огородиками и покосившимися сараюшками.

Извозчик довез их до последнего поворота, как-то слишком пристально окинул взглядом бледного взволнованного юношу – по всему видать, студент из столичных, хотя взгляд больно колючий, – и еще более взволнованную девочку, как будто запоминал их лица для полицейского отчета. Ни дать ни взять, сегодня же он остановит ближайшего городового и опишет приметы маньяка, который заманивает детей в глухомань и убивает их на пустыре! Юлиану было наплевать. Пусть рассказывает. Чем быстрее новость дойдет до начальника полиции, тем быстрее местные службы начнут расследование.

– Это надо идти туда, – указала Анна направление, когда извозчик отъехал. – Мы встретились вот тут.

– Кто – «мы»?

Анна назвала имена девочек. Все сходилось.

– И вы пошли…

– Да. Калерия показывала дорогу.

Теперь дорогу выбирала Анна, шагая по обочине.

Днем улица выглядела совсем не так, как ночью. Ничего особенного, зловещего или загадочного. Дома как дома. Палисадники как палисадники. Люди как люди. Даже лай сторожевых псов звучал как-то обыденно, скучно, неинтересно.

Они дошли до огородов, и какое-то время девочка молча шла вперед, пробираясь по межам и старательно обходя грядки, но возле первого же куста яблони-дичка, разросшейся так, что только по мелким яблочкам и можно было определить, что это за дерево, остановилась.

– Я не помню, – призналась она. – Мы немного прошли, а потом свернули напрямик. С дороги. Только где?

– Может быть, возле этого дерева?

– Может быть. А может, и дальше. Не помню я!

Здесь действительно все было не так. Она прекрасно запомнила улицу, она запомнила каждый дом и даже сараюшку, покосившуюся так, что казалось, вот-вот рухнет. Все это было на месте, но дальше… Ночью они только миновали огороды – и наткнулись на старый, почти сровнявшийся с землей вал, на котором росли деревья. Но теперь откуда-то взялся пустырь. Что за шутки?

Заколебавшись, она все-таки свернула и направилась напрямик. Юлиан шел рядом, предпочитая помалкивать, хотя на языке вертелось много вопросов. Все начало сходиться. Местное суеверие. Старый дом… Взрослые предпочитали в него не верить, а вот дети знали о его существовании. Но как такое возможно? Почему память местных жителей оказалась настолько избирательна? Должно же быть наоборот! Должно, да не бывает. И то, что Анна заблудилась, лишнее тому доказательство. Дом с привидениями можно увидеть только один раз – или не увидеть вообще.

А почему, кстати, Мертвый Дом? Юлиан поймал себя на мысли, что думает о нем как о живом существе. Ах, как бы ему хотелось поговорить с кем-нибудь из местных детей! С теми, кто слышал и передавал из уст в уста истории о старом доме! Почему его так называют? Из-за какой-то легенды? Сейчас не важно. Главное другое – это все-таки правда. Ведьмы и их колдовские обряды тут ни при чем, во всем виноват Мертвый Дом. Долгие годы его не могли отыскать именно потому, что никто из детей не возвращался оттуда живым и не мог указать точное местонахождение, а остальные лишь пересказывали чужие истории. Анна оказалась единственной, кто действительно был там и выбрался из Мертвого Дома, она, да еще тот мальчишка, Провка, чья жизнь висела на волоске, отравленная исходящими от дома чарами. Анна была в этом доме и вышла из него живой и невредимой. Ее спутницы – нет. Второй раз Мертвый Дом не допустит такой ошибки.

На противоположной стороне пустыря виднелись заросли. До них было всего ничего – не больше ста шагов от обочины. Они дошли меньше чем за минуту. И юноша увидел, что за деревьями начинается довольно крутой спуск в то, что еще несколько столетий назад было городским рвом. Склон был внушительным по размеру с многочисленными «ответвлениями», заросший на склонах ежевикой, крапивой и цепляющимися за склоны деревьями. С левой стороны к нему вплотную подходили огороды и баньки соседней улицы, не замеченные детьми накануне ночью. Во всяком случае, Анна их раньше не видела, и теперь заволновалась, озираясь по сторонам.

– В чем дело? – спросил Юлиан.

– Я не знаю, – прошептала девочка. – Мне кажется, это не то место! Улица та же самая, мы по ней прошли. Даже огороды – теперь я вспомнила, они те же самые. А овраг… он какой-то другой! Ночью все было иначе.

В этом не было ничего удивительного. Умевший видеть невидимое, Юлиан сразу сообразил, в чем дело. Дом защищал сам себя. Днем это было одно место, а ночью – совсем другое.

– Ночью все кажется другим, – сказал он. – Пошли?

Анна кивнула.

Тропинку, ведущую вниз и на ту сторону, удалось отыскать довольно быстро. Правда, совсем не там, где Анна нашла ее ночью. Здесь склон был не таким крутым, десятки ног, ступавших здесь до них двоих, оставили в земле что-то вроде ступеней. Только в самом низу склон оказался круче, но все равно оба спустились легко. Уже на последних шагах Юлиан поддержал Анну за локоть, когда девочка споткнулась о торчащий корень.

У подножия растительности было мало, и немудрено – тут доживала свой век загнивавшая речушка – та самая Лебёдка. Ночью она протекала с другой стороны от Дома с привидениями, поскольку тот не хотел, чтобы добыча встретила какие-нибудь препятствия. По краям она заросла камышами и прочей болотной травой, и лишь в середине мерцал открытый «глаз» умирающего водоема.

– А где… – Анна выглядела разочарованной. Ночью все было совсем не так. Ночью тут высился старый дом, а вместо озерца было что-то вроде дворика. – Он должен быть тут, но…

– Посмотри вверх.

Девочка послушно запрокинула голову – и удивилась, заметив на той стороне за деревьями темную громаду какого-то здания.

– Я ничего не понимаю.

– Зато понимаю я. – Юлиан махнул рукой. – Полезли?

Под кронами деревьев царил полумрак. Было сыро, холодно, пахло тухлой водой, гнилой рыбой, водорослями и туалетом. Меньше всего на свете Анне хотелось тут оставаться. Скорее бы вернуться к солнцу и свету! Она направилась по пятам за Юлианом, который быстрым шагом огибал заросли болотной травы, внимательно глядя под ноги, чтобы не оступиться.

Среди камыша нашли что-то вроде мостков – несколько старых досок и палок, перекинутых на другой берег того, что осталось от речушки. Ветхое сооружение шаталось и угрожающе трещало, и, одолев его в два прыжка, Юлиан подал Анне руку, помогая перебраться на ту сторону.

Когда их пальцы соприкоснулись, оба вздрогнули. Замершая враскоряку девочка покачнулась. Нога соскользнула с доски, сердито плеснула вода, и в тот же миг из глубины показалась покрытая слизью рука.