Они вышли к озеру и замерли.

С утеса вместо грандиозного водопада в маленькую серую лужу сливалась лишь хиленькая струйка. Белые пески пляжей понижались на сотню футов, прежде чем дойти до края остаточного бассейна. И никаких животных. Ни единого зеленого листа на скелетах деревьев.

— О, Бог… Элион… — Том шагнул вперед и снова замер.

— Он… ушел? — спросила Рашель, осмотревшись.

— Кто? — не понял Том.

Она показала на озеро.

— Гляньте! — Йохан вглядывался в кромку утеса.

Там, на скальном уступе, стоял одинокий белый лев, глядя вниз, озирая землю у подножия скалы.

Сердце Тома замерло. Рошу! Лев верхнего озера! А что с верхним озером приключилось? Где мальчик?

Рядом с первым львом вдруг появился второй. Затем третий, еще, еще, и вот уже сотня белых львов выстроилась на краю утеса, у пересохшего водопада. Том повернулся к своим попутчикам: они не отрывали глаз от великолепных зверей.

Львы в центре этого ряда вдруг забеспокоились, чуть раздвинулись, и между ними возникла фигурка мальчика. Львы сели, пригнулись, прижали морды к скале. Мальчик, босоногий, в узкой набедренной повязке, занял предназначенное ему место у водопада. Том даже дышать перестал.

Львы, павшие перед мальчиком, замерли. Взгляд мальчика устремился вниз, плечи его медленно поднялись и опустились, лицо исказила скорбь. Комок подкатил к горлу Тома. Мальчик поднял голову к небу, открыл рот, и Том услышал детский плач. Львы распластались по скале и хором взвыли.

Плач мальчика перешел в пение. Песнь печали вознеслась к небесам. Том упал на колени, задыхаясь. Он слышал подобное в недрах озера, когда сердце Элиона разрывалось в красных водах.

Мальчик опустился на колени.

Глаза Тома переполнились слезами, львы расплылись в нечеткую туманную полосу. Он закрыл глаза, не в силах переносить этого плача. Он хотел, чтобы мальчик замолчал.

Но мальчик не замолкал.

Песнь печали терзала слух, терзала небеса. Вопль перешел в стенания, затем в хныканье и поскуливание, в безнадежные звуки парализованного горла… Наконец и эти звуки смолкли.

Том поднял голову. Звери на утесе замолчали, но оставались распростертыми. Грудь мальчика вздымалась и опадала, воздух входил и выходил через расширенные ноздри. Том подумал было, что закончилось зрелище печали, но глаза мальчика вдруг сверкнули, он выпрямился и шагнул вперед.

Он вскинул кулаки над головой и испустил неожиданный вопль, разорвавший утреннюю тишь. Вопль бессильного бешенства мужчины, вынужденного наблюдать казнь своих детей, покрасневшего от ярости, с выпученными глазами. Но все это исполнял малыш.

Тома затрясло, он подался вперед, бросился на песок. Вопль мальчика оформился в песнь, воющую и рычащую над долиной. Том зажал уши, не в силах переносить этих ужасающих звуков, которые, казалось, заполнили всю планету.

Но вот мальчик снова смолк, лишь эхо долго еще разносилось над долиной.

Какое-то время Том не мог пошевелиться. Затем он приподнялся, опершись на локти, протер рукой глаза. Ребенок на скале постоял неподвижно еще несколько мгновений, затем развернулся и исчез. Львы поднялись, попятились, исчезли вслед за мальчиком. Над долиной вновь нависла тишина.

Мальчика больше не было.

Подавленный, растерянный, Том поднялся на ноги. Нет, это невозможно! Не оглядываясь, он рванулся вперед, вниз, в исчезающую воду.

Вода подействовала мгновенно. Том погрузил в нее голову, глотнул раз, другой… Встал, выпрямился, воздел руки над головой.

— Элион! — закричал он, обращаясь к затянутому облаками небу.

Опередив Рашель, Йохан подбежал к воде. Том благосклонно наблюдал, как оба жадно глотали воду, отмокали в ней, наслаждались влагой. Какой контраст между поглотившим землю ужасом и этим остатком мощи Элиона, напоминанием о былом величии! Том снова окунулся в воду.

Во всем ощущается разница.

— Элион! Элион?

Тишина. Молчание.

Том встал. Вода, кажется, убывает.

Рашель вышла из воды. За ней последовал Йохан. Кожа их вернула прежний лоск, но на лицах читалось смущение.

— Что случилось? — спросила Рашель.

Озеро исчезало, песок всасывал его. Том плеснул воду на лицо и снова принялся пить.

— Пейте! Пейте!

Все трое припали к воде.

Уровень понижался быстро. Вот воды уже по колено. Уже до лодыжек…

— Теперь вы все знаете, — произнес кто-то позади Тома. Он обернулся. К ним спустился с неба Микал. — Боюсь, я должен вас покинуть, друзья. Какое-то время мы не увидимся. — Покрасневшие глаза его были печальны.

Том вышел из пруда.

— Это все? Воде конец? Микал, ты не можешь нас бросить.

Руш отвернулся.

— Кто ты такой, чтобы знать, что я могу и чего не могу?

— Но мы умрем здесь!

— Вы уже умерли.

Оставшаяся вода быстро всасывалась в песок.

Микал глубоко вздохнул.

— Возвращайтесь к мосту. Идите через черный лес на восток. Придется пересечь пустыню. Если сможете выжить, найдете прибежище.

— Снова через черный лес? Какое убежище в черном лесу? Там же полно шатаек!

— Нет там больше никаких шатаек. Они рванулись в дальние деревни. Другие деревни намного больше вашей. Но у вас и без шатаек забот хватит. Плоды у вас остались, ешьте их.

— И вся планета такая? — спросила Рашель.

— А вы чего ожидали?

Микал подпрыгнул, как будто собираясь взлететь.

— И не пейте воду. Вода отравлена.

— Но нам нужна вода!

— Можно пить воду цвета Элиона. — Он снова подпрыгнул. — Только нескоро вы ее увидите.

Микал взлетел.

— Погоди! — завопил вслед ему Том. — А что с остальными? Где остальные?

Но руш не услышал или не захотел отвечать.

Они прошли через сожженную долину, направляясь к мосту. В самом начале пути Том заставил Рашель и Йохана обсыпаться пеплом и вымазаться сажей, для того, чтобы слиться с ландшафтом, чтобы их труднее было заметить с воздуха. Они побрели дальше, подобные привидениям. Путь то и дело преграждали упавшие деревья, незащищенные ноги путников страдали от заноз и царапин, но они упорно продвигались вперед, внимательно следя за небом.

Кое-где в пепле валялись неиспорченные плоды, сок которых поддерживал их силы и заживлял раны на ногах. Сок плодов еще сохранял целебные свойства. Затем плоды перестали попадаться, и они стали брать фрукты из сосуда, найденного в кладовой Тролла. Когда осталось лишь шесть плодов, Том решил их разделить.