Я буркнул:

— Миражи.

— Нет, — возразил Ревель. — Миражи — это… видения, насылаемые нечистой силой. А в тех садах удавалось срывать спелые яблоки, кое-кто успевал сожрать. Если кто ловил и душил гуся или другого, как вы говорите, миражного зверя, тот оставался и потом, когда мираж пропадал… какой же это мираж?

— Да, — согласился я озадаченно, — это не совсем мираж. Или совсем не мираж.

Клотар далеко впереди остановился, свесился с седла. Я видел, как хватает верхушки трав, подносит к лицу. Пес прыгает вокруг, что-то объясняет на собачьем языке. Когда мы подъехали, Клотар поднял голову, лицо озабоченное.

— Ничего не пойму… Они разделились. Один поехал прямо, второй налево, а третий направо.

— А Грубер куда? — спросил я.

— А леди Женевьева? — одновременно со мной спросил Альдер.

Клотар продолжал хмуриться, сказал озадаченно:

— Похоже, ее лошадка совсем охромела… Ее отпустили, она убрела вон к тем кустам, а Грубер взял леди к себе на седло. Это заметно, следы стали чуть глубже.

Альдер взглянул на следы, фыркнул:

— Ну уж и глубже! Так, чуть-чуть.

Клотар взглянул на меня в упор.

— Что делать будем? Если ринуться прямо за Грубером, то эти двое могут всадить в нас по паре стрел, а нам этого хватит. А если еще и успеют отребья навербовать…

Я подумал, ничего в голову не лезет умное или правильное, но решать мне, потому сделал суровое лицо и велел:

— Мы тоже рассыплемся в широкую цепь, чтобы не стать легкой мишенью. Даже сделаем проще: ты, Клотар, иди по следу левого, Альдер — за правым, Ревель, дождись и охраняй брата Кадфаэля. Встречаемся… ладно, вон видите холм с лысой макушкой? Все соберемся у его подножия.

Они даже не спросили, какой след выбрал себе я, это понятно, тут хоть и нет придорожного камня с надписью, мол, направо поедешь, налево поедешь, только прямо не езжай — навернешься о камень, но я герой и вожак, мне только прямо. Ревель крякнул горестно и стал дожидаться монаха на бегущем рысью муле, а мы все галопом ринулись вперед, расходясь в очень жидкую цепь.

Похоже, я все-таки сбился с пути. Ехал около часа, сперва по конским следам. Потом обнаружил, что уже давно следую за лосем, а то и кабаном, у него тоже копыта, а все следы подков испарились. Одна надежда, что на следы Грубера наткнется кто-то из наших, а мне бы только найти дорогу обратно или соединиться со своими. Сейчас даже вершина лысого холма скрылась из виду за высокими деревьями. Дурак, почему не выбрал для привязки к местности что-нить повыше. Облачко в небе, к примеру.

Вообще-то идиотский приказ насчет рассыпаться и двигаться каждому за своей целью, но я всегда умный потом, на лестнице, а то и на улице, у меня спинной мозг намного мощнее головного, что, конечно же, хорошо, ведь головному меньше миллиона лет, совсем сопляк, а спинному — сотни миллионов, даже больше, он уже принимал решения, когда был хордовым…

Пес надолго исчезал в лесу, возвращался довольный, длинный язык облизывает нос и губы, вымазанные не то в птичьих яйцах, не то в остатках пчелиных сот.

— Все, — признался я, — сдаюсь… Не мое это дело зарничничать в нехоженом лесу. Да если честно, я и с указателями на каждом шагу заблужусь, ибо я — человек, который звучит… несмотря ни на что, гордо! Ибо так сказал сам о себе… Бобик!

Пес примчался, бухнулся толстым задом оземь, показывая высшую степень выучки и одновременно половину всего, что умеет.

— Бобик, — сказал я строго, — мы сейчас идем к Альдеру… Нет, тот мог еще не успеть… лучше к Клотару. Этот жук наверняка уже у лысой горы.

Бобик выслушал внимательно, тут же сорвался с места, я прикрикнул, он виновато прижал уши и побежал ленивой трусцой, постоянно оглядываясь и проверяя, сильно ли отстали, не сбросило ли меня веткой с дерева.

Всего через четверть часа между деревьями мелькнула избушка. От радости я едва не ринулся через кусты напролом, лишь в последний момент сдержался, слез с коня, осторожно выглянул из-за веток. Пес тоже, подражая мне, выглядывал из-под ветки ниже, сопел, дышал шумно, колыхая траву и распугивая муравьев, но глаза его настороженно наблюдали за домиком.

— Оставайтесь здесь, — велел я. — Ждите!.. Дальше я пойду один.

У домика привязаны четверо коней, сердце тукнуло чаще, крайний слева — конь Клотара. Я обогнул домик, пригибаясь и прячась за пнями и упавшими деревьями, подобрался с глухой стены, а оттуда потихоньку перебежал к стене с окном, присел, прислушиваясь к голосам. Кто-то грубый и крупный, судя по голосу, говорил резко и властно:

— Тебе лучше рассказать подробно, с кем они приехали. И какие у них трюки в запасе. Тогда, обещаю, умрешь быстро.

Второй голос, мелкий и смешливый, добавил злорадно:

— Заупрямишься, мы с тобой поработаем. И все равно расскажешь.

Я вытащил меч из ножен, сердце начинает колотиться, как у труса, быстро перебежал к двери, дернул с силой. Подалась без скрипа, хорошие здесь хозяева, быстро шагнул вовнутрь. За столом сидит связанный Клотар, волосы справа торчком, словно выпачканные красной краской, алая струйка лениво сползает по виску.

Трое оборванных мужчин в потертых кожаных доспехах рассматривают его, как коршуны цыпленка, один держит Клотара сзади за шею. На воинов Грубера совсем не похожи, те одеты получше, да и вид у этих больно шакалистый.

На звук шагов обернулись, я выставил перед собой меч. Узкое длинное лезвие холодно заблестело, бросая слабые отблески, словно полоска льда под лучами заходящего солнца.

— Никто здесь не умрет… — сказал я громко, — если не сделает ошибку. Клотар, кто эти люди?

Он смерил меня крайне недружелюбным взглядом, что и понятно, никто не любит, когда застают в таком положении, буркнул:

— Обычные бродяги, ворье… Грубер объявил везде, что кто задержит нас или убьет, тот получит сто золотых монет!.. Да за эти деньги сюда столько слетится дряни…

Все трое уже пришли в себя, осторожно посматривали на меня и мой меч, а он такой, что внушает почтение, у простых воинов таких мечей не бывает, да и я выгляжу достаточно крупным и рослым, чтобы даже за глаза считать меня героем.

— Вот что, — сказал один хмуро, — кто бы ты ни был, но нас трое.

— Сейчас будет двое, — пообещал я. — А если кто двинется или шелохнется, останусь я один.

Один побагровел, рука потянулась к рукояти меча. Я сделал быстрый шаг вперед, полупрозрачное острие коснулось повыше локтя и погрузилось на два пальца, как показалось мне вначале, но кончик тут же высунулся со стороны трицепса. Он вскрикнул, вздернул руку и захватил пальцами другой руки раненое место. Красные струйки свободно потекли между пальцами.

— Сволочь!

— Заживет, — пообещал я. — А вот если голову…