— Хоть волкодава заводи, только останься со мной, — сказал он наконец. — А кошка — это вообще даже очень приемлемо.

* * *

Рецидивист Тертый, он же Юрий Лысенков, освобождался из заключения. Был он уже немолод, публично объявил о желании отойти от дел и поселиться в родном Междуреченске. Невеста от него, правда, ушла — выкупили ее, но и без невесты Тертому в Междуреченске, среди своих, будет неплохо.

Полковник МУРа товарищ Касатонов лично оповестил начальника УБР Бурова об этом обстоятельстве.

— Обстановка в городе сейчас сильно осложнится, — предупредил Касатонов. — Как только Тертый здесь осядет, в город хлынут воры всех мастей. Междуреченск растет, отстраивается, люди здесь неплохо зарабатывают… А такие, как Тертый, что бы они там о себе ни говорили, до самой смерти не успокаиваются. Так что держите ухо востро.

Буров поблагодарил за информацию… и отложил ее «под сукно». У него и без уголовников забот было по горло. А уголовниками пусть родная милиция занимается — они, как говорится, ее профиль.

В Междуреченске пока действительно было все спокойно. Драки и хулиганские выходки прекратились. Бандитов «масштаба» Койва больше не появлялось, а с перепившими гражданами без труда справлялись народные дружинники. Горизонтальное бурение, внедрение кустового метода — все эти проблемы полностью поглотили Бурова…

Поэтому в один «прекрасный» вечер он даже не вполне осознал, что происходит, когда в его кабинет вошли несколько посторонних человек с пистолетами. Один из них тащил главного бухгалтера, схватив того за плечо и подталкивая в спину пистолетом. Буров растерялся — на несколько секунд, просто от неожиданности, но этих нескольких секунд как раз и хватило для того, чтобы бандиты полностью овладели ситуацией.

— Открывай сейф! — хрипло проговорил один, а второй наставил пистолет на Бурова.

Григорий Александрович поднялся с места, снова сел. Он ощущал, как в нем закипает глухая ярость. Кто они такие, эти мерзавцы, чтобы так разговаривать с ним, с Григорием Буровым? Откуда выползли, из каких грязных щелей, эти субъекты? Каленым железом надо было их выжигать, каленым железом… Мелькнул в памяти разговор с Касатоновым: «сейчас полезут…».

— Открывай сейф, — повторил бандит.

Бухгалтер жалобно посмотрел на Бурова. Григорий Александрович едва заметно кивнул ему. Ничего, думал он, скрипя зубами, эти негодяи дорого заплатят за то унижение, которому подвергают сейчас Бурова, самого Григория Бурова!.. Может, все-таки рвануться, сбить с ног ближайшего?.. Удается же иногда уйти от пули…

А иногда — не удается. И тогда свидетелей ограбления вообще не останется.

И… Володька, Галина. Железной рукой держат человека на земле его близкие.

— Открывайте сейф. Черт с ними, пусть забирают, — проговорил Буров глухо, обращаясь к бухгалтеру.

Тот открыл толстую дверцу. Один из бандитов поиграл напоследок пистолетом, сунул оружие в карман и выгреб кассу.

Денег оказалось мало — всего две тысячи рублей.

— Начальник, где еще? — обиженно и зло завопил бандит. — Где деньги?

— Бери, что нашел, — зло обрубил Буров.

— Где деньги? — голосил бандит. — Жить надоело? Жить тебе, паскуда, надоело?

Он наскочил на Бурова, делая плаксивое лицо.

— Шутки шутишь? Обижать меня вздумал? Где еще? Еще должно быть!

Буров не ответил. Лихорадочно обдумывал ситуацию. Бандиты явились с очевидным намерением забрать из сейфа зарплату нефтяников. А это действительно большие деньги, даже и без учета премиальных. Но зарплату задержали, привезут только через два дня. Рановато нагрянули соколы.

— Больше нет, — выговорил наконец Буров. — Забирайте что есть и катитесь отсюдова.

— А ты, начальник, посиди пока спокойно, — сказал, сверкая дыркой между передними зубами, один из бандитов. — Не беги сразу к телефончику-то. Не звони никуда. Мы и проводочек тебе на всякий случай отрежем. Чтобы от соблазна уберечь. Понял?! — прокричал он вдруг и, не сводя с Бурова глаз, чикнул ножиком по телефонному кабелю. — Так-то верней, правда?

Второй уже выгреб деньги из настежь раскрытого сейфа.

— Уходим, пошли, — просипел он.

Двое скрылись, как не бывало их в кабинете.

Бухгалтер Михман обвис на стуле, лицо его посинело. Буров хмуро посмотрел на Михмана. У него и самого неприятно, пугающе стрельнуло под мышкой, потянуло левую руку, а потом, на короткое мгновение, весь левый бок скрутило страшной болью — аж в глазах темно стало. Наконец Буров нашел в себе силы, добрался до пузырька с корвалолом, накапал в стакан — сперва себе, потом и Михману.

— Так, — сказал Буров, — что будем делать? Срочно звонить. И думаю, звонить сразу в Москву.

Михман вяло махнул рукой и спросил тихим голосом:

— Можно я домой пойду? Мне нехорошо что-то…

* * *

К следственной группе, ведущей расследование, присоединились товарищи из Москвы. Прилетел полковник Касатонов. Он был очень озабочен происходившим и не считал возможным скрывать это. Больше всего вызывал беспокойство тот факт, что преступники знали о дне, когда в управление привезут зарплату. Знали и рассчитывали взять все деньги.

Полковник Касатонов лично допрашивал Бурова. Первые пятнадцать минут Григорий Александрович не вполне понимал, куда клонит собеседник. Хмурое, даже угрюмое выражение его лица приписывал одному: серьезности ситуации. В городе открыто и нагло действует уголовный элемент. Несколько раз, по просьбе Касатонова и второго товарища, по ходу допроса молча делавшего заметки у себя в блокноте, Буров пересказывал случившееся. Никаких новых подробностей он вспомнить не мог. Описывал внешность грабителей, их манеру разговора.

— Они твердо настаивали на том, что денег должно быть больше? — снова и снова спрашивал Касатонов. — Вы уверены в этом?

— Абсолютно. — Буров кивнул.

— Вам это не показалось странным?

— Нет. — Впервые за время допроса Григорий Александрович насторожился. — Почему бы это? Преступники, очевидно, полагали, что здесь, на буровых, люди гребут деньги лопатой. Надеялись взять большую кубышку. Ну и просчитались. Естественно, они были разочарованы, требовали еще и еще…

— А вы? — спросил Касатонов.

— Что — я? — Буров пожал плечами. — В любом случае я не мог бы дать больше, чем уже имелось. Знаете, товарищ Касатонов, — прибавил он, — жалею теперь, что не оказал им сопротивления. Надо было. Но, — он понизил голос, — прихватило сердце. Гоняться за негодяями и драться с ними — это здоровье нужно. Впервые в жизни почувствовал возраст. Как будто к земле меня гнет.

Касатонов никак не отреагировал на этот порыв откровенности. Он переглянулся со своим товарищем, который бесстрастно опять черкнул у себя в блокноте, и произнес:

— С ваших слов получается так. О том, что со дня на день должны выдать зарплату, знали двое.