– Пост между двумя рядами «колючки» по периметру, примерно в середине – дерево с телефоном. Телефоны – допотопные, с «вертушкой», трезвонят так, что дохлый вскочит. Если надо просто переговорить, на уши никого не ставя – мы в трубку дули или пальцем постукивали, и слышно было на всех аппаратах…

– Ага, знаю эти телефоны! – прикололся Володя. – И у нас такие же были…

– Короче, лето, тепло, сухо, темно как у негра в жопе, а у нас там за деревом пара «брезентух» дождевых приныкана. Ну, я одну расстелил, другую свернул на манер подушки, ХБ снял и им укрылся – в общем, сплю как белый человек. И снится сон…

– Так ты чего, конкретно закемарил?

– Ну да! Обычно ж, сам знаешь, задремлешь только. Тоже отдых, и нехилый, но один хрен не тот кайф. А тут – в натуре заснул, как белый человек…

– И тебя застукали? – предположил Серега.

– Да нет, сон досмотреть хрен дали!

– Так в чем тогда невезение?

– Так ведь какой сон был! В реале такое было только пару раз за всю службу, а тут снится третий раз: что помначкара – отличный, кстати, пацан и в реале – принес в караулку бухла и привел шалав…

– Ух ты! – прикололся Володя. – Тут и просто заснуть по-человечески, считай, повезло, а уж такой сон…

– Вот именно! Снится, что выпили – отлично пошло, потом закусили – не той «парашей», что в столовой кормят, а нормальной жратвой, ну и бабы разогретые, целок из себя не строят. Я, значит, одну за выпуклости, да к топчанам, да брезентуху расстилаю – и тут этот гребаный телефон! Я подкидываюсь как есть, глазами спросонья хлопаю, голый по пояс, как индеец Джо, – ведь раз не дуют в трубку, а трезвонят «вертушкой», так это ж наверняка «бодряк» из караулки о проверке постов предупреждает! Беру трубку, а оттуда сонный голос напарника-урюка с другого поста: «Караул, скока время?»

– Гы-гы-гы-гы-гы! – лег лежмя на палубу Володя. – Вот ведь сука ж нерусская, гы-гы-гы-гы-гы!

– Угу. Сперва я ему время назвал, потом долго и подробно рассказывал ему, кто он есть сам и кто были его прямые предки в последнем десятке поколений…

– Гы-гы-гы-гы-гы! Представляю! Гы-гы-гы-гы-гы!

– Потом только рассказал ему, что он мне досмотреть не дал. И он, прикинь, когда въехал, полностью со мной согласился. Прикинь, даже насчет своей родословной согласился. Так вот, млять, и скоротали остаток смены!

– И это защитники Родины, называется! – съязвила Юлька. – Один в самоволки бегает, другой на посту спит!

– Ага, мы такие! – хохотнул Володя.

– Мы, значит, мирно трудимся и доверяем родной армии свою безопасность! – съязвила и Наташка. – А эти «защитнички» там и самих себя-то защитить не в состоянии!

– А чего там еще делать? – ехидно поинтересовался я. – Как служба обращалась с нами, так и мы обращались с ней!

– А если бы напали?

– Когда реальная обстановка на самом деле стала малость потревожнее – мы как-то и сами дрыхнуть на постах завязали.

– Что, о солдатском долге вспомнили?

– Какой, в сраку, долг? Кто-то откосил, кто-то откупился, кого-то по большому блату отмазали, а ты тут тяни лямку и за себя, и за них! Ага, рыжего нашли! Я должен только тем, у кого занимал! Просто, знаешь ли, очко ведь не железное и как-то жим-жим. Хочется все-таки проснуться живым и с непрогребанным автоматом, за который небо в клеточку гарантировано…

Время от времени на реке появлялись подозрительные ладьи, но Акобал был прав – нападать на солидную гаулу никто не рвался. Покажутся, глянут, да и уберутся с дороги. Лишь один раз за весь путь какие-то лихачи рванулись было наперерез в надежде взять нахрапом, и это был единственный случай боевой тревоги. Но уже поравнявшись с «Конем Мелькарта» и разглядев как следует, с кем и с чем им придется иметь дело, они как-то резко передумали. «Скорпион» на носу судна и такой же на его корме выглядели внушительно, да и наши четыре арбалета здорово напоминали их уменьшенные копии. В подавляющем же большинстве случаев нас при встрече никто и не окликал. Ну, разве только возле Илипы. Там одна большая ладья с местными вояками-таможенниками от причала отвалила и к нам подошла. Акобал о чем-то переговорил с ихним главным, и нас пропустили беспрепятственно. Похоже, в самом деле бардак устаканивался.

– А кому нужно нарушение торговли? От него ведь пострадают все, – просветил нас финикиец. – Даже сами воюющие. Захватили, скажем, воины добычу, а как ее делить? Чтобы не было обиженных – только продать и поделить звонкую монету. Но эта звонкая монета в достаточном количестве есть только у купцов, и у них же только есть в нужном количестве все нужные любому вождю и его войску товары. А какой же дурень пойдет со своим товаром туда, где запросто могут убить и ограбить? Кулхас с Луксинием не глупцы и прекрасно понимают свои интересы. Понимают и вожди помельче. Есть, конечно, среди них и ушибленные на голову, но такие не достигают большой власти и не имеют сильных отрядов, да и сами живут недолго.

– А как в Гадесе? – спросил я его.

– Да спокойно там все. Даже слишком спокойно. Недавно «отцы города» даже заказали Луксинию для хоть какого-то приличия небольшой набег на окрестности – так, несколько ветхих лачуг сожгли, да пару таких же ветхих рыбацких суденышек. Их перед этим специально для этой цели и выкупили за счет городской казны у владельцев – чтобы и следы набега были, и всерьез никто не пострадал. Надо же было продемонстрировать и Риму свою дружбу и лояльность – как раз сейчас наши посланцы там просят сенат не присылать в город римского наместника.

– А внутри города?

– Ну, пошумела немного чернь, когда хлеб подорожал – пришлось высечь пару слишком уж жадных перекупщиков и закупить еще зерна у бастулонов, кониев и лузитан. Теперь уладилось, да и окрестные деревни тоже за ум взялись – им ведь гадесские товары нужны. Был еще налет на соляные промыслы – они немного севернее того места, где я вас тогда подобрал, – но в городе были запасы, так что это никак не сказалось.

– А важные и уважаемые семейства между собой ладят?

– Конечно нет, Максим! – Акобал аж расхохотался над моей наивностью. – Где ж это такое видано, клянусь богами, чтоб имеющие деньги и власть, да не грызлись из-за них! Просто грызутся скрытно, в городском Совете Пятидесяти. Если там не поделят чего – могут, конечно, и немножко попугать друг друга нанятыми для этого безобразниками, но это только за пределами городских стен. На рынке там, если ссора пустяковая, или в пригородах, если серьезнее. Если только совсем уж сильно поссорились, тогда могут и загородную собственность друг другу попортить, могут и всерьез повоевать из-за нее, – тут финикиец хитро ухмыльнулся и подмигнул мне, давая понять, что кое-что в данном вопросе я и сам уже знаю не хуже его.

– А на улицах города все тихо и безопасно?

– Смотря где. Есть такие места, где уличные хулиганы пошаливают, но там ведь добропорядочные люди без охраны не ходят. А ты ведь, как я понимаю, имеешь в виду одну вполне добропорядочную девицу, а?