– Итак, что это, Слава? – говорил Турецкий, немного ободренный заокеанскими и тутошними успехами Грязнова. -Просто месть за убийство Менжеги, учитывая метод убийства, или нечто иное? И кто из пяти сокамерников оказался палачом? Неужели все это время у меня под рукой была какая-то вражеская фигура?!

– Натурально, это похоже на ячейки в камере хранения Полякова, в которые я не догадался заглянуть. Но кто же мог такое предположить?!

– Вот именно, черт побери! Кроме того, именно Поляков сам просил меня посадить его не в одиночку. Значит, первое: Слава, действуй ты, сегодня тебе явно фартит. Выясни, кто из сокамерников был посажен туда после Полякова. И раскручивай, раскручивай так быстро, как ты можешь! Лады?

Не теряя времени, Грязнов живо вышел из кабинета «важняка».

"Ну что нам так не везет! – размышлял Турецкий. – Все время свидетели отрубаются. То Трофимов возле дачи Киряковых застрелил последнего из оставшихся в живых бандитов. То… А кстати, у стопроцентного оптимиста, у него во время расследования, проводимого Турецким в Сочи, были почему-то бесконечные перепады настроения. Так, так. Трофимов – опытный профессионал, – будучи раненным, постоянно вклинивался в допросы. Дальше. Поляков немного замкнулся, когда Трофимов стал его допрашивать. Хм…

Кто– то стрелял по палате Вэллы, считая, что она еще не успела выдать информацию о продаже фирмы Батону. Но кто же?

«Вэлла, – подумал Турецкий. – Она что-то знает о Трофимове?!»

Он позвонил ей, но Вэлла трубку не снимала. Ну мало ли где она, успокоил себя Турецкий. В Москве занятий для приезжих хватает. Потом, опять же конференция у нее. Но какое же касательство имеет к делу Малахова Трофимов?

Если он замазан, тогда действительно понятно, почему на нее больше не покушались. Трофимов-то первый узнал, что Вэлла сказала про Батона и, значит, теперь – безвредна. А месть – это игрушка не для такого расчетливого профессионала… Да нет… Несу хрен знает что! Трофимов! Еще бы решил, что Славка Грязнов! А кстати, он ведь тоже всю дорогу был под рукой…"

В кабинет ворвался Слава Грязнов.

– Саня, плохи дела, докопаться будет трудно. Все пять человек были посажены в эту камеру после Поляка. У тебя на это уйдет несколько дней. – Он положил перед Турецким список.

Турецкий вздохнул и стал медленно читать вслух:

– Конапатьев С. А., Алейников К. Е., Усольцев П. О., Кварацхелия Г. А., Шибанов А. А., Горбунько П. К. За что они там, Слава, ты просмотрел?

– Бегло, – сказал хмурый Грязнов. – Нет связи с нашим делом. Кражи, разбой, хулиганство, мошенничество – рутина.

– Мошенничество, – машинально повторил Турецкий. – Мошенничество – это, конечно, Кварацхелия Г. А. Наверняка этот грузин.

– Это не грузин, – поправил Грязнов. – Кварацхелия – абхазская фамилия.

– Абхазская?! Точно?…

С минуту оба сыщика смотрели друг на друга обалдевшими глазами.

– Трофимов?… С абхазцем был связан он крепко, сам говорил, – наконец прохрипел Грязнов.

– Да. Надо брать его в Адлерском аэропорту. – Турецкий посмотрел на часы. – Самолет еще в воздухе.

– Натурально, – оживился Грязнов. – Давай организуй посадку. И самолета, и Трофимова, а я поеду брать Терапевта – промедление смерти подобно.

Грязнову повезло больше. Он с группой захвата был еще в пути, когда Турецкий уже знал, что «Ту-154» благополучно приземлился в Адлерском аэропорту и майора Трофимова в нем попросту не оказалось.

Грязнов же благополучно добрался до Орехово-Борисова, где на втором этаже в типовой пятнадцатиэтажке, расположенной по Каширскому шоссе, и проживал Терапевт.

Двое спецназовцев блокировали возможные поползновения из окон этажом выше, двое – этажом ниже. Грязнов с еще двоими и в спешном порядке вызванным водопроводчиком готовились атаковать дверь. У всех спецназовцев был вид инопланетян.

Для натуральной экспозиции квартиру Терпевта начали планомерно заливать сверху через сквозной сантехнический шкаф ванной комнаты. На все ушло не больше десяти минут.

Послышался шум, наверно, там уже было полно воды. Водопроводчика вытолкнули вперед, и на подгибающихся ногах он пошел было звонить. Но не успел.

В квартире раздался негромкий выстрел. Буквально через пару секунд дверь распахнулась. Из квартиры Терапевта вышел… майор Трофимов, в левой руке у него был пистолет, который упирался в спину Вэлле Климовой. Руки у нее были связаны за спиной, лицо – белое от ужаса. Трофимов в отличие от замешкавшегося Грязнова мгновенно оценил ситуацию и успел дважды выстрелить.

Водопроводчик, стоявший у него на пути, упал замертво и, как в плохом кино, покатился вниз по лестнице. Этого мгновения хватило Грязнову, чтобы тоже успеть два раза нажать на курок. Он делал это с расстояния четырех метров. О промахе не могло быть и речи. Первая пуля попала Трофимову в левую ногу, вторая – в еще не зажившую ключицу. Он опрокинулся навзничь, ввалившись в квартиру.

Одновременно через кухонное окно туда влетели с верхнего этажа двое спецназовцев.

В квартире они увидели труп Терапевта. Вэллу бережно уложили на диван – она была в шоке. Оглядев всю эту картину, Грязнов сказал с облегчением:

– Теперь все в ажуре. Натурально.

Короче, бежал я, бежал, а конца-краю этому туннелю нет. Чего-то пацаны говорили, что на самых крутых дачах, правительственных, есть выход в метро. Я, конечно, фиг им верил, а вот теперь придется. И еще пацаны говорили, что метро это ведет прямо в Кремль. Ну чтоб прямо из дома на работу.

Ничего себе, да? Еще не хватало, чтобы я прямо в Кремле оказался. Что мне там делать?…

Ну, вы понимаете, что все это я думал, чтоб хоть как-то от самого страшного отвлечься. Нет, я этой Алке не поверил, конечно, не такой чел этот Принц. Он не мог этого сделать. Короче, не верил я. Что ему моя мамашка с хахалем своим? Небось сидят дома, водку трескают…

Но я бежал. Потому что было мне что-то страшно, противно, и в темноте этой гадской я даже, наверное, как девчонка ревел.

А потом другие мысли пошли…

Если он только посмел, если он только… И что? Что я сделаю?…

Вовремя я сообразил, что эхо моих шагов стало как-то укорачиваться. То есть понимаете, сзади слышно, а спереди – ни фига.

Я приостановил свой бег и пошел медленнее. Руки вытянул вперед – и правильно. Потому что они вдруг уперлись в стену. Я пощупал-пощупал, вроде деревянная. Может, и дверца где есть?

Не было никакой дверцы. Толстые доски и бревенчатые перекладины.

Вот тут я завыть был готов. Столько нестись, чтобы теперь возвращаться? Да я и не могу возвращаться. Принц меня убьет.

Вот только сейчас я точно понял – я боюсь Принца. Я с самого начала его боялся. Я знал, что он не просто так себе, а какой-то запредельно крутой чел. Что он переступит через горы трупов, он кончит любого, кто на его пути встанет. Этот же рыжий чувак, он же, сука, террорист, он же бабки у Принца брал. И зачем? А затем, чтобы убивать женщин и детей. Это значит, Принц вообще всю эту гадскую войну держит в своих руках. Так неужели он мою мамашку побоится кончить?