– Мы принимаем его завещание, – ответили люди.

Тогда женщина приказала зарезать корову и снять с нее шкуру. Когда ее воля была исполнена, она расстелила шкуру на земле, поставила на нее большую чашу с вином и, преломив хлеб, погрузила его в вино. Рядом с чашей она положила еще несколько буханок хлеба. После этих приготовлений она сказала, что каждый из присутствующих, по очереди, должен наступить на шкуру, взять кусок хлеба, окунуть его в вино и съесть, произнося при этом: «Я верю в тебя, дух Бабека, как я верю в дух Джавидана». Потом каждый должен подойти к Бабеку, взять его за руку, поцеловать ее и произнести клятву верности. Все послушно исполнили волю женщины.

После этого она приказала подать вина и еды для всех и демонстративно села рядом с Бабеком перед всеми. Когда каждый выпил по три кубка вина, она взяла ветку базилика и протянула ее Бабеку; он принял ее. Такова была свадебная церемония в тех краях.

Бабек провозгласил себя Богом в своей секте. Он превратил хуррамитов в убийц и грабителей. Никогда раньше этот народ не творил таких жестокостей и насилия. За двадцать лет они убили, по скромным подсчетам, двести двадцать пять тысяч человек.

В правление Мамуна крестьянская армия стала захватывать все новые и новые земли, уничтожая или обращая в бегство регулярные войска.

В конце концов халиф Мутасим отправил на борьбу с восставшими армию под командованием военачальника Афшина, правителя Сурушны на берегу Хашарта (Сырдарьи). После нескольких кровопролитных сражений Бабек был отброшен к границам своих первоначальных владений. Мятежная армия начала таять на глазах. Все доблестные воины были убиты, сам Бабек укрылся в горах Бадха, там, где родился и вырос; это место еще долго после его смерти называли Страной Бабека. Поняв, что дальнейшее сопротивление бесполезно, он, вместе со своим братом, женщинами и несколькими близкими, решил спастись бегством. Переодевшись в купцов, они караваном, пройдя через болота Армении, пришли в земли Сахла, одного из влиятельных феодалов тех мест.

Сахл радушно принял Бабека и устроил пир в его честь, но внезапно, в разгар застолья, его схватили и заковали в цепи.

– Ты предал меня, Сахл? – спросил Бабек.

– Сын шлюхи! – крикнул Сахл. – Твое дело пасти баранов, а ты возомнил себя царем, полководцем и творцом Закона!

Он приказал связать всех людей Бабека, после чего отправил гонца к Афшину с известием, что его враг схвачен. Афшин послал четыре тысячи всадников, чтобы доставить пленных в свой лагерь. Он также пригласил к себе Сахла и отблагодарил его, подарив почетную одежду и диадему, а также собственноручно привел ему лучшего коня из своей конюшни. Кроме того, Сахл был освобожден от выплаты податей со своих владений.

Сообщение об этих событиях было послано халифу почтовым голубем. Когда новости о захвате Бабека распространились, люди благодарили Господа и ликовали. Во все столицы провинций были посланы сообщения, в которых говорилось, что разбойник, так долго наводивший на всех ужас, повергавший в прах целые армии повелителя правоверных, наконец закован в цепи и обезврежен.

Когда Афшин со своими пленниками находился на расстоянии одного дня пути от столицы, ему навстречу выехали сын халифа, принцы и прочие вельможи империи. В лагерь Афшина были доставлены: гигантский серый слон (подарок Мамуну от индийского царя), украшенный попоной из красной и зеленой парчи и разноцветного шелка; верблюд бактриан огромных размеров, также богато украшенный; несколько почетных платьев из парчи, усыпанных драгоценными камнями, и высокие персидские митры, разноцветные каймы которых были расшиты жемчугом и изумрудами.

В самую богатую одежду облачили Бабека, в другую, лишь немногим ей уступающую, его брата; на головы им надели митры и посадили: Бабека – на слона, его брата – на верблюда.

– Что это за чудовище? – спросил Бабек, когда его усаживали на слона.

Армия Афшина, конница и пехота, в полном вооружении и со знаменами, выстроилась в две шеренги и растянулась от лагеря на расстояние пяти часов пути в сторону Самарры. Бабек и его брат ехали между шеренгами, покачиваясь на своих животных в такт их поступи. Бабек задумчиво и печально смотрел на это представление, но страха не было в его глазах – казалось, он жалел только, что не успел уничтожить всех этих людей.

Был четверг, второй день месяца Сафара 223 года. Люди никогда не видели столь пышного шествия.

Халиф приветствовал Афшина чрезвычайно милостиво и посадил его на почетное место в приемном зале. Потом стража привела Бабека.

– Так ты и есть тот самый Бабек? – спросил халиф.

Ответа не последовало. Мутасим повторил свой вопрос, но пленник хранил молчание.

– Несчастный! – прошипел Афшин ему в лицо. – Как ты смеешь молчать, когда сам повелитель правоверных удостоил тебя своим вопросом?

– Да, я Бабек, – произнес наконец тот.

Мутасим склонился и воздал хвалу Господу, затем, поднявшись, приказал раздеть Бабека. Слуги поспешно стянули с него роскошные одежды. Палач, повинуясь приказу, отрубил ему правую руку и стал ею бить по его лицу; потом он отрубил левую руку, а затем – ногу. Бабек корчился и извивался в луже собственной крови на кожаном коврике палача, он кричал быстро и невнятно, предлагая невероятные богатства за помилование. Наконец, видя, что никто не слушает его, он стал бить себя по голове обрубками рук.

– Вонзи свой меч ему между ребер, только не задень сердце, я хочу, чтобы он умирал долго, – сказал халиф палачу.

Палач повиновался. Наконец, насытившись местью, халиф приказал отрубить Бабеку голову. Отрубленные части были пришиты к туловищу, и обезглавленное тело повесили на виселице, для всеобщего обозрения. Голову сначала отправили в Багдад и насадили на кол на мосту; после чего ее послали в Хорасан, где торжественно пронесли по городам и селам для устрашения людей, которые помнили лучшие дни Бабека и верили, что он способен уничтожить государство и классовую несправедливость. Тело долго висело на окраине Самарры, и это место сохранило название Виселица Бабека даже тогда, когда город стал пуст и заброшен.

В день смерти Бабека Ибрахим ибн Махди[137], дядя халифа, вместо обычной проповеди в мечети прочитал следующие строки:

Афшину была пожалована золотая диадема, украшенная драгоценными камнями, самыми дешевыми из которых были изумруды и рубины, а также две перевязи, расшитые жемчугом. Его сыну Хасану халиф дал в жены Утруджу, дочь правителя Ашнаса, главы гвардейцев тюрков, девушку, известную своей красотой и образованностью. На их свадьбе Мутасим прочитал стихи своего собственного сочинения.