стул или продолжить подниматься с ней на сцену. Он решил выбрать последнее и донес шляпу до трибуны, где и положил ее на сцену, где она выглядела несколько неловко и бросалась в глаза. Затем он попытался положить шляпу под пюпитр, но она снова упала на пол. Он оставил ее там. Затем он повернулся лицом к аудитории, замер на мгновение и начал: «Я всегда был честен...».

Затем он разрыдался.

Война пробила большую брешь в игорном бизнесе. Азартные игры, по мнению Мейера Лански, были порождением туристической индустрии, а туризм в военные годы, понятно, заглох. Столицей игорной империи Лански была сверкающая курортная столица довоенной Гаваны, где группа Лански владела контрольным пакетом акций ряда казино, включая крупнейшее в отеле «Насьональ». Кроме того, существовали и другие казино — как легальные, так и нелегальные — на Карибах, в Катскиллз и Адирондак, в Нью-Джерси, в Кентукки, в Калифорнии, на игорных судах, стоящих на якоре у берегов Флориды. Все это можно было и нужно было возродить из военного штиля. Но существовала и другая, более насущная проблема бизнеса.

В годы войны, пока Лански, Микки Коэн и их друзья — теперь их стали называть «синдикатом» — отдавали много сил и средств делу независимости Израиля, огромные запасы капитала лежали нетронутыми на счетах в швейцарских банках, спокойно начисляя проценты. На личных счетах Лански хранилось около тридцати шести миллионов долларов, большая часть которых была получена от прибыли, полученной в результате запрета. Все это было прекрасно, хотя Лански и не считал получение процентов очень интересным способом зарабатывания денег. Проблема заключалась в том, что синдикат был беден наличными. У него был избыток венчурного капитала, но не было нового предприятия, в которое можно было бы его вложить. Тем временем на чертежных досках появилась идея Бенни Сигела о Лас-Вегасе.

Она казалась естественной. В Неваде были легальны не только азартные игры, но и проституция. Лански не одобрял этого, но согласился с тем, что проститутки придадут Лас-Вегасу дополнительную привлекательность. К тому же ему нравилась концепция Бенни Сигела, согласно которой Лас-Вегас должен был стать роскошным курортом для «маленького человека». Лас-Вегас не должен был отказывать крупным игрокам, но в первую очередь он должен был привлекать американцев со средним и низким уровнем доходов. Для этого он должен был быть не только недорогим, но и проецировать на американцев со средним и низким уровнем дохода тот классовый стиль, который ассоциировался у них с образом жизни богатых людей, который они видели в кино: люстры, зеркала, бассейны, парящие слуги, утопленные ванны, позолота, бархат, плюш, велюр. После войны на рынке появилась новая роскошь. Она называлась «кондиционирование воздуха». Лас-Вегас должен был получить его — и, более того, нуждался в нем.

К первоначальной концепции Сигела Мейер Лански добавил несколько своих изюминок. По его мнению, представление среднего американца об игорном казино опять-таки пришло из кино — шикарные казино в Эвиане и Монте-Карло, где мужчины носили белые галстуки, фраки и монокли, а женщины — диадемы и драгоценные портсигары. Курорт в Лас-Вегасе, по его мнению, не должен быть таким пугающим. Там не должно быть дресс-кода. По желанию посетителя казино он может зайти в казино в плавках или ночной рубашке. В разгар роскоши расцветало бы настроение либидинозной раскованности. Лански также рекомендовал, чтобы нигде на территории курорта не было часов, поскольку ничто так не отвлекает азартного игрока, как осознание хода времени. Для этого казино должно располагаться в самом центре отеля, без окон, где ночь сменяется рассветом, и никто не замечает разницы. Это также означает, что ни один гость не сможет пройти от стойки регистрации к лифтам, от бассейна к теннисному корту, от бара к столовой, не пройдя через казино.

Никто не знал об азартных играх больше, чем Мейер Лански. У него были и другие предложения. В частности, он предложил установить игровые автоматы у выхода на посадку в аэропорту Лас-Вегаса. Они должны быть настроены на высокий процент отдачи, чтобы прилетевший посетитель, опустив в автомат десять центов, обычно получал в награду горсть блестящих монет. Окрыленный возможностью крупного выигрыша, он тут же отправлялся в казино, где, разумеется, шансы на выигрыш были гораздо ниже. Все эти детали были проработаны на собрании синдиката в 1945 году, и Бенни Сигел был назначен ответственным за проект Лас-Вегаса с бюджетом в миллион долларов.

Между тем Сигел и Лански часто наблюдали за танцами и точными маршами дрессированных фламинго на поле ипподрома в Хиалеа. Фламинго были не только красивой и экзотической птицей, но, как утверждали индейцы семинолы, они считали фламинго символом удачи, и убить фламинго означало навлечь на себя несчастье. Что может быть лучше названия для самого большого игорного дворца? Было решено, что курорт Сигела в Лас-Вегасе будет называться «Фламинго».

Бенни Сигел был очевидным выбором для того, чтобы возглавить проект «Фламинго». Лас-Вегас был его детищем с самого начала, и он хорошо послужил Лански и синдикату за годы работы в Южной Калифорнии. Не было никаких причин не доверять ему миллион долларов денег синдиката. С другой стороны, в 1945 году в личной жизни Сигела происходило нечто такое, о чем Лански и его партнеры знали, но предпочли не замечать. Бенни Сигел всегда был отъявленным бабником и в свое время снял практически всех звезд Голливуда. При этом у него была симпатичная еврейская жена, бывшая Эстер Краковер, которая всем нравилась, и две прелестные дочери. Поскольку Эстер Сигел наверняка знала о широко разрекламированных похождениях своего мужа и, похоже, принимала их, а после каждой интрижки Бенни всегда возвращался домой к Эстер, никто не считал нужным критиковать поведение Бенни.

Однако недавно Бенни завязал роман, который показался ему гораздо более серьезным, чем все, во что он был вовлечен ранее. Ему тогда было сорок лет, и, возможно, он переживал какой-то кризис среднего возраста, но, во всяком случае, он влюбился по уши. Девушку звали Вирджиния Хилл, и она даже не была кинозвездой. Это была пустоголовая блондинка, которая была то моделью, то шоу-герл, то игрушкой, которая нравилась гангстерам. Большинство членов мафии в то или иное время переспали с Вирджинией, и никто не мог понять, как Бенни Сигел мог так влюбиться в нее. Тем не менее, согласно кодексу Старого Света, которого придерживались как русские, так и итальянцы, состоящие в организации, сексуальная и домашняя жизнь мужчины — его личное дело, и никому не приходило в голову критиковать выбор Бенни подруг. Кроме того, Бенни приходилось бороться с его вспыльчивым характером