litbaza книги онлайнРазная литератураКто прав? (роман, повести, рассказы) - Фёдор Фёдорович Тютчев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 90 91 92 93 94 95 96 97 98 ... 166
Перейти на страницу:
надо мной и над моим чувством...

— Не горече-ву-па,— печенка лопнет! — нагло усмехнулась Даша.— Вы, кажется, Алексей Сергеевич, господин штабс-капитан, забываете: я вам не жена и не крепостная ваша холопка, а такой же вольный человек, как и вы,— кого хочу, того люблю! Что вы мне в глаза торкаете Чишкядзе? Чем я виновата, что он лучше вас: и красивее, и веселее? С вами только тоску разводить да псалмы читать...

— А с ним пьянствовать и развратничать!..

— Опять же таки это моя печаль, а не ваша... Ведь я силой к вам не навязывалась и не навязываюсь, напротив того, вы же, как уходить хотела, на коленях передо мной становились и руки целовали...

— Да пойми же наконец, я тебя люблю, люблю больше всего на свете... Даша, голубушка, пожалей же ты меня... Неужели ты не видишь, я измучился, изныл весь...

— Вольно ж вам из-за всяких пустяков сердце надрывать.

— Если это, по-твоему, пустяки, так ты после этого...— не выдержал Ястребов.

Даша вспыхнула, лицо ее приняло злое выражение; она хотела что-то ответить, но удержалась и постаралась улыбнуться.

— А хоть бы и так!

И вдруг, приняв циничную позу, она запела, сопровождая пение наглыми жестами, арию из «Периколы»:

Какой обед нам подавали!

Каким вином нас угощали!

Уж я пила, пила, пила

И до того пьяна была,

Что была готова, готова...

Это была капля, переполнившая чашу... Не помня себя от бешенства, схватил Алексей Сергеевич лежавший на столе, вывезенный им из Турции албанский кинжал. Даша с криком отшатнулась и хотела бежать, но Ястребов как клещами сжал ее руку. Тонкий, как змейка, клинок кинжала мелькнул у нее над головой... Но в ту же минуту чья-то сильная рука схватила руку Ястребова. Сзади его стоял Степан.

— Ваше благородие, господин капитан, опомнитесь! — говорил он, стараясь, по возможности, деликатно вырвать кинжал из руки офицера.

Даша между тем выдернула свою руку, с криком выбежала из комнаты и бросилась было из дому, но в дверях ее остановил Агеев, издали следивший за происшествием.

— Сударыня, не дело! — заговорил он своим глухим, угрюмым голосом.— Не дело... Ну, что вы побежите — и себя срамить, и его благородие; останьтесь лучше, водицы испейте, успокойтесь.

— Он убьет меня, я боюсь! — крикнула Даша, порываясь к двери.

— Не убьет, Степан не допустит; да у него, поди, чай, и сердце прошло... А то идите к батюшке, посидите с ним пока что!

Даша, несколько успокоенная хладнокровною речью солдата, сама сообразила, что не для чего подымать шума, и отправилась на половину священника.

Даша часто заходила к отцу Никодиму. Старик, добрый, ласковый и кроткий, как дитя, всякий раз очень радовался ее приходу: «А, внучка моя, ласточка-касатушка!»—приветствовал он Дашу. Даша, в свою очередь, была с ним всегда очень ласкова и почтительна. Отец Никодим был первый священник, с которым она близко столкнулась в жизни, и немудрено, что она относилась к нему с уважением. До тех пор она видела священников только издали. Круг, в котором она воспитывалась и провела свое детство и раннюю молодость, обходился без духовных лиц.

Ястребов, между тем кое-как успокоенный Степаном, сидел на диване и пил чашка за чашкой холодную, как лед, родниковую воду. Он дрожал как в лихорадке. Лицо его было мертвенно-бледно. Рука, державшая чашку, тряслась так сильно, что край ее стучал о зубы. Степан с выражением бесконечной печали и сожаления смотрел на него: «Эк его испортили, сердечного; николи с ним прежде такого не бывало».

XII

На другой день Ястребов рано утром опять собрался в город. Этот месяц он, по просьбе полкового командира, исправлял должность уехавшего в отпуск казначея, благодаря чему каждый день приходилось почти все время проводить в городе и возвращаться домой только к вечеру. Степан подвел ему Сокола. Красивый, породистый конь весело фыркал, нетерпеливо переступая жилистыми ногами, сгибал в кольцо шею и косился на хозяина. Ястребов ласково погладил своего любимца.

— А что, Степан,— сказал он вдруг, грустно улыбнувшись,— славное время было, когда мы только втроем жили: я, ты да Сокол, а?

И, не дожидаясь ответа, Ястребов ловко вскочил в седло, горячий конь захрапел, взвился на дыбы, но, удержанный сильным поводом, с минуту помялся на одном месте, словно раздумывая, с какой ноги идти, и вдруг выкинул обе и пошел короткими, горячими лансадами, весь поджимаясь, готовый каждую минуту дать отчаянный скачок... Грустным взглядом проводил Степан своего барина, любуясь его молодцеватою посадкой, и, тяжело вздохнув, побрел в свою каморку.

— Дарья Семеновна, что я вам хочу сказать,— начал Степан часа два спустя, подавая чай только что вставшей Даше,— вы бы как-нибудь того, решали бы это дело как-никак...

Даша удивленно взглянула на него.

— Что ты говоришь, Степан, я не могу понять?

— Говорю, бросьте вы, Дарья Семеновна, эфту свою канитель, право слово, бросьте... Ну, что хорошего? и его губите, и вам не корысть...

— Какую такую канитель, ничего не пойму!

— Да какую?! Какая промеж вас идет... Эх, Дарья Семеновна, пожалейте вы его, да и себя тоже; помяните мое слово, по-хорошему все это у вас не кончится; Алексей Сергеевич такой человек, что долго терпеть может, а сорвется — не пеняйте, ни на что не посмотрит...

Дарья Семеновна вспыхнула, грубое слово готово было сорваться с ее языка, но она вспомнила, что этому человеку как-никак, а все обязана жизнью: не подоспей он вчера так кстати, — кто знает, может быть, ей пришлось бы лежать теперь на этом самом столе, за которым она теперь пьет чай. При одной мысли об этом она невольно вздрогнула и удержалась от резких выражений.

— Тебе какое дело? — спросила она холодно.

— Мне какое дело? — одушевился вдруг Степан.— А вот какое: вы-то, сударыня, всего шестой месяц как и в глаза-то его увидали, а я вот уже шесть лет безотлучно при нем. Года два тому назад, как он болен был, я его словно ребенка малого на руках нянчил! Да это что! Придет если такая линия, я за него и жизни решиться готов; он мне пуще отца родного, а ты спрашиваешь, какое мне дело? Слушай, Дарья Семеновна, — прибавил он решительно, — в последний раз говорю я тебе: или брось ты энтого черномазого и живи как следует быть, как

1 ... 90 91 92 93 94 95 96 97 98 ... 166
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?