— Оля, какие самые известные ограбления были в нашей стране? — спросила я почти прямо.

— Ты всё-таки решилась? — воодушевлённо зашептала Оленька, явно вспомнив свою идею про совместное ограбление банка. Она завертела головой по сторонам, наверное, опасалась, что кто-то услышит и ограбит за нас. — Правильно, нужно сначала изучить чужой опыт. Выяснить выигрышные стратегии и на их основе разработать свою, беспроигрышную.

— Я ни на что не решилась, — прошипела я в ответ. — Просто стало интересно, насколько легко ограбить клановое хранилище Рысьиных.

Зашла я издалека, но понадеялась, что наводящими вопросами выведу подругу на царское хранилище с важными для страны артефактами.

— Вообще невозможно, — безапелляционно заявила подруга. — Я не знаю ни единого случая, когда что-то воровали из клановых хранилищ. А ты хочешь оттуда что-то взять? Папино наследство?

Её глаза фанатично заблестели. Наверное, решила, что хранилище Рысьиных ничуть не хуже банковскеого, а даже лучше, поскольку, грабя его, мы фактически восстанавливаем справедливость по отношению ко мне.

— Нет, я хочу туда что-то положить, — брякнула я, недоумевая, откуда у Оленьки взялись столь выраженные криминальные чаяния, — и размышляю, насколько это будет безопасно. Не сможет ли кто-нибудь посторонний туда пробраться и украсть.

— Ааа, — разочарованно протянула подруга. — Там такие охранные системы, что могут конкурировать с царскими.

— С царскими? — радостно ухватила я подачу. — Думаешь, из царского хранилища ничего нельзя украсть?

— Ты что? — вытаращила на меня глаза Оленька. — Разумеется, нельзя.

— И ни разу ничего не пропадало? — продолжала допытываться я.

— Ни разу, — гордо ответила Оленька. — Пытаться-то пытались, но чтобы получилось — ни разу такого не было.

— То есть за всё время существования династии у Львовых не пропадало ничего ценного? — скептически уточнила я. — Быть того не может.

— Мне не веришь, спроси хоть у кого. — Оленька порыскала глазами по классу и предложила: — Например, у Анны или у Тамары.

Я продолжала разыгрывать недоверие, поэтому подруга обиженно фыркнула, и сама потащила меня уточнять. Но ни Строгова, ни Яцкевич не помнили о пропаже вообще чего-нибудь у Львовых, не говоря уж о чём-то общеизвестном и весьма ценном. Создавалось впечатление, что у правящей династии без их ведома не исчезнет даже пыль с письменного стола. Поддерживать дальше эту тему не было необходимости, более того — было опасно, и я перевела разговор на близящийся бал у Рысьиных, который необычайно воодушевил моих одноклассниц. Пришлось пообещать, что я непременно попытаюсь выпросить для них пригласительные. В конце концов, если уж бал в мою честь, могу я на него лично пригласить трёх подруг или нет?

Но сомнения мои никуда не делись, поэтому после занятий я потащилась в библиотеку, где засела за подшивки «Ведомостей» прошлых лет в надежде, что если что-то было, то это что-то непременно отразится на первой полосе. Через час просмотра пришла к неутешительным выводам. Про ограбления действительно писали, и были они не столь уж редки. Грабили всё и вся: и банки, и почтовые кареты, и частные дома. Попалась даже статья про ограбление кланового хранилища князя Мышкина с детальным рисунком украденного артефакта. Но ни единого упоминания о том, что правящее семейство рассталось с чем-то ценным не по своей воле, не было. Неужели я неправильно поняла слова Юрия? Или всё дело в том, что украденное слишком важно, чтобы сообщать о том открыто?

В результате я потеряла время в библиотеке бесплодно, а на выходе из гимназии оказалась один на один с Волковым, поскольку все мои одноклассницы к этому времени разошлись. Или как вариант: он всех распугал. Вон как недружелюбно выглядит. Наверное, оскорбился, что я вчера не захотела его видеть.

— Добрый день, Лиза.

— Вам не кажется, что ваше поведение неприлично? — невежливо бросила я, и без того раздражённая неудачей с газетами.

Останавливаться рядом с ним я не стала, прошла мимо, но он невозмутимо зашагал справа от меня, словно всё так и задумывалось. Сейчас на этом месте я бы предпочла видеть Юрия, благо при себе у меня были фотографии, а с ними всегда оставалась надежда узнать что-то интересное о тех, кто на них изображён.

— Не кажется, — усмехнулся он. — Я в отпуске. Гуляю, где хочу. Встречаюсь, с кем хочу.

— А вы не могли бы гулять подольше от меня?

— Увы, не могу. Но я согласен подумать над этим вопросом, если вы выполните мою маленькую просьбу.

— Только подумать?

Он промолчал, снисходительно улыбнувшись, словно всё происходящее лишь тщательно срежиссированное им представление. Он просто не представляет, насколько опасна загнанная в угол кошка. Конечно, пока с его стороны явных угроз нет, но всё же я незаметно воспроизвела плетение, защищающее разум от внушений.

— Так какая у вас просьба?

— Всё та же. Мне нужен артефакт. Вы решили, что хотите за него?

— Я не могу что-то хотеть в обмен на то, чего у меня нет.

— Он у вас, — уверенно ответил Волков. — Вы его получите, это лишь вопрос времени. И когда вы его получите, вы должны его отдать мне.

Слова сопроводились ментальным давлением, сначала лёгким, но всё усиливающимся, настолько что моя защита буквально затрещала, наградив меня резкими болевыми уколами. Я ойкнула, приложив руки к вискам. Показалось, что из носа закапала кровь. Нет, не показалось: Волков заботливо протягивал носовой платок.

— Лиза, вам нехорошо? — встревоженно спросил он, словно причина была не в нём. — Я могу вам чем-то помочь?

При всём внешнем участии плетение он не развеивал, а продолжал долбить, надеясь разрушить моё, словно дятел, методично выковыривающий насекомых из коры дерева. Его плетение я почти не видела, оно выглядело лишь смутной тенью ажурной сетки, которая пыталась спеленать меня с ног до головы. Не знаю, смогла бы я его воспроизвести, но разрушить смогла, пробившись через собственную боль и распустив одну из связующих нитей. Волков отшатнулся, теперь кровь из носа пошла у него.

Я шмыгнула носом, почувствовав, как буря внутри меня успокаивается. Не уверена, что моя защита выдержала бы, не развей я плетение Волкова. Но она дала возможность не сдаться сразу.

— Я непременно сообщу всё Фаине Алексеевне, — слабым голосом сказала я. — Уверена, вы сейчас нарушили все гласные и негласные правила.

Нужно было уходить, но мне казалось, что не смогу сейчас сделать даже шаг: противная липкая слабость словно привязала по пудовой гире к каждой ноге, а то и вовсе приковала к мостовой.

— Ваша Фаина Алексеевна не видит дальше собственного носа, — чуть гнусаво ответил Волков. — Если бы на неё действовали доводы разума, мне не пришлось бы пускаться на подобные ухищрения. Отдайте то, что мне нужно, и мы разойдёмся миром.

Как Красная Шапочка с Волком. Правда, ненадолго: Волк получил нужную информацию, добрался до бабушки и сожрал, а потом сожрал и саму болтливую дурочку. Вывод? Договоры с волками плохо заканчиваются.