Отстранился, решительно выпуская из рук. Опрокинул в себя ещё виски и заглушил двигатель. Сердце в надежде застучало чаще. Стекло на заднем сиденье поехало вниз и шланг упал за пределы автосалона. Да… Боже, спасибо… Спасибо!

— Ты только дай мне уйти, ладно? — продолжил он, и вдруг достал из-за пазухи нож.

Сжалась в комок, вновь испугавшись за себя, но после безудержно закричала, наблюдая, как муж располосовал себе оба запястья.

— Нет-нет! — в истерике вопила я, видя бег кровавых змеек из перерезанных вен. — Господи! Что ты наделал? Не надо!

Забилась в путах, желая освободиться и пресечь столь жуткий акт суицида. Слёзы давили в горле, мешая правильно говорить.

— Не плачь. У тебя всё будет хорошо. Обещаю, — с этими словами Булатов, бросил нож куда-то под сиденье, вышел из машины и, покачиваясь, направился вдоль могил и крестов.

— Слава! Стой! Нет! Вернись… Слава! Пожалуйста!

Бежать за ним связанной — дохлый номер. Нащупав рычаг ручки, толкнула дверь наружу. Попыталась спуститься осторожно, но всё же клюнула носом в сырую землю. Осмотрелась. Утренний туман стелился по всей поверхности кладбища. Памятники и кресты вспарывали его дымчатое полотно, нагоняя всё больше жути. Максимально увела руки вниз, пытаясь продеть через них нижнюю часть тела. Ремень больно раздирал запястья, а руки едва не выскочили из плеч. Получилось! Оковы впереди, а значит возможностей для свободы в разы больше.

Нырнула под сиденье, ища нож. Ремень хоть и толстый кожаный, но, если хорошенько постараться, перерезать его вполне реально. Усиленно принялась за дело, одновременно, пытаясь успокоить плачущую Машу. Холодный пот стекал по лбу и спине, пока я отчаянно пилила ножом оковы, что медленно, но верно поддавались. За усердной работой не сразу заметила вдалеке движение. Свет от фар был едва уловим. Кто-то едет по основной дороге и в кромешном облаке тумане вряд ли заметит нас.

— Эй! — крикнула, что есть мочи. — Помогите! Стойте!

Надо бежать навстречу. Нельзя упустить очередной дар к спасению.

— Я сейчас, Машенька… — зачем-то предупредила ребёнка и, закрыв машину, бросилась меж оградок к дороге, чтобы успеть пресечь им путь.

Мокрая от росы трава хватала за ноги, противно хлестая и облизывая босые ступни. Буквально вылетела дорогу, махая руками и не думая, что могу попасть под колёса и погибнуть. Машина дала по тормозам, но я была слишком близко. Водитель ушёл влево, едва не задев меня. Склон лесной дороги погнал автомобиль в кювет, посадив мордой в густой кустарник. Ноги подкосились на моём втором шаге, и я рухнула на холодную сырую землю.

— Женя?! Женечка…

Родной и любимый голос вызвал бурю счастья и желанного облегчения. Сильные руки подобрали с земли и прижали к крепкой груди. Зарыдала уже навзрыд, осознав, что самое страшное уже позади.

— Всё, тише, милая… Мы вас нашли. Тише… Где Маша? — его руки нежно гладили волосы, а губы целовали щёки и лоб.

— Она там… В машине, — заикаясь выдавила я, указывая рукой в нужную сторону.

Сбоку подхватили ещё чьи-то заботливые руки. Повернулась к источнику и благодарное тепло растеклось по венам — Андрей. На лбу мужчины зияла свежая ссадина, вероятно, от спровоцированной мной аварии.

— Женя, вы в порядке? — Зуев был не менее взволнован. — Он там? Вооружён? — мужчина освободил из кобуры пистолет.

Помотала головой, чувствуя, как руки Лёвы передают меня ему.

— Помоги ей, — повелел бывший и бросился на поиски дочери.

Зуев оценил мой вид и, накинув на плечи пиджак, помог наконец освободиться от пут.

— Что с Булатовым? — карие глаза разъедали сосредоточенностью, заботливые ладони осматривали меня на наличие травм. — Он опасен? Где он?

— Он ушёл, — выдавила первый членораздельный ответ, но слёзы вновь начали рваться наружу. — Он перерезал себе вены и ушёл. Андрюшенька, найди его, пожалуйста. Скорее…

— Иди к машине.

В шквале эмоций ни я, ни он не заметили, как перешли на "ты".

— Нет, я с тобой, — воспротивилась, порываясь вернуться в то адское место вместе с ним.

— Нет, у тебя интоксикация. Ты едва на ногах стоишь.

Из тумана выбежал Лёва, укачивая и прижимая к себе орущее чадо.

— Его там нет, — крикнул он Зуеву.

— Да, он ушёл, — кивнул тот и властно забрал у отца девочку. Спешно осмотрел, а после вручил мне, ещё строже посмотрев в лицо. — Живо в машину, сказано, и вызывай Скорую.

Указания казались разумными, но сердце рвалось на поиски того, кто так глупо решил избавить себя от житейских невзгод.

— Хорошо, — покорилась, понимая, что обязана отдать всё более сильному полу.

Мужчины исчезли в тумане, а я тихо взмолилась, чтобы они нашли его, как можно скорее и не опоздали.

— Тише, милая. Теперь всё хорошо, — укачивала несчастного ребенка, сев в машину.

На сиденье обнаружила сумку с детскими вещами. Сперва выискала термос с бутылочкой и дала смесь малышке. Маша мгновенно вгрызлась в соску.

Пока ребенок затих, принялась вызывать бригаду медиков. Маша причмокивала и жадно дышала, пока я всматривалась в туман и молилась, чтобы мужчины поскорее появились на горизонте, ведя Славу за собой.

Малышка выплюнула соску, и я прижала кроху к груди, помогая срыгнуть. Спустя пару минут, довольный и успокоившийся ребёнок уснул в автопереноске, а я вышла из машины, выискивая в тиши либо мигалки Скорой, либо мужчин. Последние оказались быстрее. Первый в поле видимости попал Лев, а Андрей шёл позади, неся на плече бесчувственное тело Славы.

Нет…

Эпилог

ЛЕВ

Несколько месяцев спустя

Вывернул с главной магистрали, косясь на зелёную змейку навигатора. В голову прилетел детский сандалий, который Маша по обыкновению любила стягивать с ножек, особенно в машине.

— Так, принцесса, папа за рулём, — не отрывая взгляд от дороги, вернул ей обувь.

Дочь ответила нечленораздельным звуком, который я любил интерпретировать по-своему.

— Потерпи ещё чуть-чуть. Почти приехали. Успеешь ещё пощеголять в своих супер-туфельках.

Навигатор увёл в тихий дворик, где удобно в живописной сирени расположился районный ЗАГС. День был не для торжественных бракосочетаний, поэтому у входа не толпилось куча машин и людей. Перед лестницей уже, видимо, кто-то успел бабахнуть хлопушкой, рассыпав бело-розовое конфетти по округе.

— Приехали, — сообщил дочери и принялся освобождать малышку из детского кресла.

— Тай! — заканючила Маша, выронив из рук злосчастный сандалий.

— Его надо обуть… Не пойдёшь же ты босая, — поймал крохотную ножку, чтобы одеть туфлю.

— Не, — заупиралась малышка.

— Не вредничай, — сказал строго и чмокнул упрямицу в пухлую щёку.

Заплакать чадо не успело, так как сразу же оказалось на улице, встав на асфальт своими ещё неумелыми ножками.

— Подожди, машину закрою, — удерживал свою красотку, что,