9 мая 2004 года — взрыв на стадионе города Грозного. Погибли 6 человек, в том числе президент Чеченской республики Ахмад Кадыров.

24 августа 2004 года в воздухе одновременно два пассажирских самолета — Ту-134 и Ту-154 — были взорваны террористками-смертницами. Погибли 89 человек.

31 августа 2004 года у станции метро «Рижская» был произведен взрыв смертницей-шахидкой. Погибли 11 человек, 50 получили ранения.

1 сентября 2004 года группа террористов захватила здание школы в городе Беслан (Северная Осетия). Погибло около 350 человек, более 100 пропали без вести.

Террористическая война продолжается. Что же нужно сделать, чтобы не проиграть эту войну?

Б. В. Громов:

— Многое из того, что я скажу, уже сказано, и давно. К сожалению, почти ничего из предложенного не сделано.

Первое — необходимо восстановить работоспособность контрразведки. Не зная планов террористов, невозможно говорить о полноценной борьбе с ними.

Слабость контрразведки — последствия необдуманных поспешных действий, предпринятых в начале правления Ельцина. Все охранительные структуры государства были разогнаны, профессионалы ушли, тут же, естественно, рухнула отлаженная система агентуры, которая всегда завязана на конкретных людей. Это во многом сказалось на ситуации в Чечне, которая полностью перестала контролироваться. Контрразведка — глаза и уши государства. В результате возникшей ситуации государство оглохло и ослепло.

Даже в Афганистане с той, еще допотопной, техникой, которой тогда располагали войска, мы полностью контролировали зону своей ответственности и всегда пеленговали точки, откуда душманы вели передачи, знали, кто и о чем вещал, а при необходимости моментально уничтожали эти информационные вражеские гнезда. Кроме того, у каждого командира батальона и полка, не говоря уж о разведотделах дивизий, были свои собственные информаторы среди местного населения, благодаря которым мы были полностью в курсе того, что затевали наши противники. И это происходило на чужой земле, а тут собственная страна, тут Чечня, которая больше полутора столетий в составе России. Но, судя по тому, что происходит, у нынешней контрразведки нет надежных информаторов в среде чеченских бандформирований.

Конечно, содержание обширной агентурной сети — не только сложное, но дорогостоящее дело. Агенты, работающие в условиях постоянной смертельной опасности, требуют высокой оплаты. Но ведь благодаря информации, которую они приносят, можно спасти тысячи жизней.

Я говорю прежде всего об угрозе терроризма. Это угроза России как единому государству. Слова президента, что нам объявлена война, — не просто громкое политическое заявление, а сигнал боевой тревоги, сигнал об опасности, на которую нация обязана реагировать полной мобилизацией всех ресурсов.

Я знаю, что такое война, имею достаточно большой боевой опыт. Сейчас важно, чтобы пониманием великой опасности прониклись все, а не только военные. Речь вовсе не идет о нагнетании психоза, это может принести только вред. Нужно очень спокойно и очень внимательно заняться обеспечением безопасности. Никакой паники — обыкновенная рутинная работа, но исполняться она должна со всем возможным вниманием и ответственностью, характерными для военного времени.

Высокие человеческие качества всегда сочетаются с любовью к своей стране. А. В. Суворов говорил: «Доброе имя должно быть у каждого человека, лично я видел это доброе имя в славе своего Отечества. Мои успехи имели исключительной целью его благоденствие».

— Я убежден, что афганская служба Бориса Всеволодовича, — размышляет С. В. Громов, — это прежде всего борьба за жизни людей. Пять с лишним лет!

Примерно раз в месяц я от него получал письмо. За годы Афганской войны целая пачка накопилась.

Никогда не думал, что крупный военачальник может так страдать оттого, что погибают солдаты. Кажется, для генерала солдат — нечто отвлеченное, просто боевая единица. Ну, действительно, невозможно ведь каждого солдата знать в лицо, как своего знакомого. Значит, и страдать по этой отвлеченной боевой единице высокий воинский начальник просто не может. Оказывается, это представление неверное, и командиры там, в Афганистане, очень переживали, когда гибли солдаты…

Борис рассказывал мне, что многие операции, которые их заставляли проводить, они делали в иные сроки, по другим планам, потому что сначала просчитывали варианты и выбирали те, при которых воинские части могли понести наименьшие потери. Убежден, что его самая главная заслуга, когда он командовал 40-й армией, в том, что под его командованием ограниченный контингент понес наименьшие потери.

Люди, которые с ним выходили к государственной границе СССР, рассказывают, что по всему пути стояли вооруженные до зубов моджахеды и ни один не выстрелил.

Он предварительно с полевыми командирами договорился, что, если только хоть один солдат погибнет от вашей пули, место, откуда стреляли, превратится в пустыню. Так вот, даже враги настолько его уважали, что ни один не выстрелил, хотя уже много лет стреляли и убивали. Таким образом он сохранил жизнь людям.

А скольких удалось спасти из плена!

Руцкой… Он первый из «афганцев» на губернаторском посту. Самое тяжелое испытание все-таки властью, славой и сытостью… Руцкой такого испытания не выдержал. И очень многим это не удалось. Сказано, если хочешь узнать человека, дай ему толику власти, тогда и откроется истинное его лицо.

Десять лет назад, на празднование пятидесятилетия Бориса приехали несколько командующих округами, с которыми он был давно знаком и вместе служил. Они вспоминали, как настойчиво предупреждали его в свое время, что он играет с огнем, самовольно изменяя сроки, масштабы, а порой и цели разработанных в центре армейских операций. Такое отношение к приказам из центра, может, мол, очень дорого обойтись. Борис отвечал, что эта опасность его меньше всего волнует. Он никогда не ставил во главу дела свою карьеру.

Больше всего на этом юбилее меня поразило, как жены офицеров старались выразить ему свою благодарность за то, что он спас жизнь их мужьям. Они написали стихи, подобрали мелодию и спели ему песню, в которой называли его генералом, охраняющим жизнь…

Тогда я и подумал, что это исключительно правильная и точно выраженная мысль. По призванию он реаниматор — то есть человек, поставивший себе цель — бороться за жизнь против смерти. Все встало на места.