Исходя из этого понимания я рассматриваю его судьбу и убеждаюсь, что борьба за сохранение жизни и ее нормальное развитие — были его целью.

Последнее по времени большое дело — это когда он решил стать губернатором Московской области — в том же ряду.

Запущенную и разоренную область нужно было спасать. Для многих миллионов людей, живущих здесь, необходимо наладить нормальную жизнь. Он все обдумал, решил, что может справиться с этой огромной работой, и вступил в борьбу.

Уже во время первого тура губернаторских выборов было заметно, как против Бориса Всеволодовича мобилизуется весь административный ресурс. Вплоть до того, что по предприятиям и муниципальным структурам было разослано указание — организовать голосование против Громова.

Высокое начальство поддерживало Тяжлова (зная все его пороки), на худой конец готовы были примириться даже с Селезневым, хотя он шел от коммунистов, только бы не прошел строптивый генерал, который этой власти успел насолить, как никто другой.

Однако все усилия оказались напрасными. Во второй тур вышли Селезнев и Громов.

Тут уж была проведена такая массированная атака, что даже у сочувствующих возникло ощущение — Громову не устоять, у него нет ни малейшего шанса, Селезнев победит с разгромным преимуществом. Последнего даже заранее поздравляли.

— У меня есть дача в Подмосковье, — вспоминает Б. Н. Пастухов. — Мы живем там давно, и я знаю многих мужиков-умельцев из местных жителей. К ним не раз приходилось обращаться с просьбой помочь в тех или иных работах.

Приезжаю на дачу. Зима. Все занесено снегом, морозит. Надо посмотреть, как дела. Подхожу к дому. Смотрю, стоят трое. Я их хорошо знаю — сильно выпивающие, всегда небритые, всегда готовые подработать на бутылку. А тут глазам не могу поверить. Гладко выбритые, в белых рубахах, один даже в галстуке!

— Похоже, на свадьбу собрались, мужики? — У меня с ними вполне нормальные отношения уже много лет.

Они серьезно так, торжественными голосами, причем совершенно трезвыми, отвечают:

— Ты че, Николаич, забыл што ли?! Сегодня выбираем губернатора. Народ решил за генерала Громова постоять.

Мужики эти, я знаю, прописаны в Звенигороде. Это же надо! Подняться ни свет ни заря практически без опохмелки, побриться, надеть рубаху… Белую!!! И на перекладных добираться в Звенигород для того только, чтобы поставить галочку против фамилии Громова и опустить бюллетень в урну.

Этой картины никогда не забуду!

Стало абсолютно ясно, что Громов победит, несмотря на всю королевскую рать, что поднялась против него. Несмотря на весь мухлеж и грязные подсчеты, без которых у нас никакие выборы не обходятся.

Раз даже эти мужики, уже, кажется, ни во что и ни в кого не верившие, двинулись голосовать за Громова, то тут лучше не вставать поперек и поостеречься.

Вечером в день второго тура голосования я, вернувшись в Москву, заехал в штаб-квартиру Громова на улицу Алексея Толстого. Там — тишина, порядок, все при деле, как в хорошем армейском штабе. Борис Всеволодович спокоен. Видно, конечно, что внутри все кипит, но волнения не выдает. На войне как на войне.

Я рассказал ему о моих мужичках, что пошли за него в бой. Мы посмеялись.

Тогда, не боясь никакого сглаза, я решил, что он обречен на победу.

Громов выиграл!

Надо отдать должное твердой нравственной позиции Бориса Всеволодовича Громова. Ни в одном из своих выступлений он не упомянул о том, чего наворотил на губернаторском посту его предшественник.

Б. В. Громов:

— В середине 1998 года, на чьем-то дне рождения, или празднике, сейчас уже и не вспомнить, разговор зашел о выборах, которые должны пройти в Подмосковье. Были все свои, и присутствовал человек, который очень хорошо знал положение в Московской области. Он говорил о тяжелой ситуации, которая там сложилась. В этом неожиданном обсуждении приняли участие все гости. Понятно, Подмосковье не дальняя земля, почти у всех москвичей здесь имеются весьма прочные связи. Ничего конкретного тогда не было предложено и сказано. Но разговор запомнился, засел в памяти. Я то и дело возвращался мыслями к Подмосковью.

В конце года, уже после дефолта, который еще больше обострил все проблемы, мы собрались той же компанией и снова затронули положение дел в Подмосковье. Тогда и завязался разговор о том, что мне следует принять участие в выборах. Похоже, что не только я, но и мои друзья за прошедшее время размышляли на эту тему.

— У тебя все для этого есть. Прежде всего — опыт. Не только военный и депутатский, но и управленческий.

Вспомнили, как пришлось работать в Киевском военном округе. Этот округ по своей величине, объемам строительства, промышленного и сельскохозяйственного производства вполне сопоставим с крупнейшими регионами страны.

Не стану скрывать. Было страшновато. Такая область! По всем показателям: населению, площади, объемам промышленности и сельского хозяйства, количеству научных и учебных учреждений — целая европейская страна. К тому же она неразрывно связана с громадным столичным мегаполисом, что добавляет ряд очень специфических проблем, не только хозяйственных.

Я прекрасно знал, какие люди рвутся ею порулить и какие силы тут схлестнулись. Столичная область — это большая политика. Представил, какая жесткая будет борьба, сколько партий, течений, амбиций, сколько денег будет в эти выборы брошено! К тому же тут, как говорится, уже все давно поделено и схвачено. И вдруг в эту, уже практически просчитанную, игру врывается инородное тело — никому тут не нужный генерал Громов! Не удивительно, что против чужака все сразу объединятся. Тут в два счета могут шею свернуть. Самый бесшабашный человек и тот задумается.

На прозвучавшее предложение я в тот раз не ответил. Но в голове оно у меня засело крепко.

«Почему инородное тело, — думал я, — для кого? Для новых русских, которые хотят прибрать к рукам самую важную область России? Конечно. А для жителей Подмосковья? Для них я вовсе не инородное тело. Для них как раз все эти темные дельцы — инородные тела. Обещают златые горы, но все кончается халявной бутылкой водки на выборах».

Конечно, я инородное тело в системе управления, которую создал в России Борис Ельцин. Но этим можно только гордиться. Понятно, вся президентская рать встанет стеной, чтобы не допустить меня к управлению Подмосковьем. Они даже не будут пытаться договориться со мной, уже знают, что бесполезно. Пойдут на все тяжкие, чтобы не дать выиграть. Нынешняя российская власть тяжело больна и гниет как рыба с головы, но все равно это власть и до сих пор она беспощадно сметала с пути всех неугодных, мне ли об этом не знать. Вступать в прямую конфронтацию с ней и вправду опасно. И все же…

Я попросил своих товарищей достать мне необходимые материалы, чтобы хорошенько изучить нынешнее состояние дел в Подмосковье. И когда уже сознательно, как говорится, «въехал» в проблему, то понял — да, я хочу этим заниматься.