никаких вопросов. Я предположил, что у них нет желания участвовать в свободной дискуссии в присутствии начальства, и постарался выяснить, так ли это, но мои усилия не дали результата. Президент банка сидел в первом ряду, не отрываясь от своего айпада, и спустя двадцать минут прервал наш сеанс сообщением, что Европейский Союз только что ввел еще более суровые санкции против России. И он хотел бы, чтобы мы использовали оставшееся время для обсуждения тревог, связанных с таким поворотом событий.

Я поддержал эту идею, поскольку экзистенциализм явно не вызывал у аудитории энтузиазма, но опять-таки в ответ на свои реплики слышал только молчание. Я снова вслух предположил, что участникам может быть некомфортно озвучивать свои мнения в присутствии начальства, но, как я ни старался, мне так и не удалось найти способ пробиться через эту глухую стену.

Моя работа завершилась с мизерными результатами, если не считать гонорара, который мне уплатили в весьма любопытной манере. Мне было сказано, что я получу его на следующий день после встречи, на торжественном ужине, который устраивает в мою честь институт. Следующим вечером, после десерта, какой-то человек незаметно вручил мне простой конверт без опознавательных знаков, полный американской валюты. Я предположил, что мне заплатили в такой таинственной манере в виде любезности, ошибочно думая, что я в таком случае смогу избежать уплаты налогов на этот доход, а может быть, банк по какой-то причине искал способы избавиться от лишних наличных.

Ялом с женой Мэрилин возле Кремля, 2009 г.

С возрастом я стал избегать долгих перелетов и предпочитаю выступать с помощью видеоконференций. Для этого я отправляюсь в специально оборудованный офис неподалеку от моего дома, и в течение примерно девяноста минут выступаю перед слушателями и отвечаю на вопросы. Я провел десятки видеоконференций с тех пор, как перестал ездить за границу, но самой необычной из них была состоявшаяся недавно, в мае 2016 года, для континентального Китая. Я в течение полутора часов беседовал с тремя китайскими психиатрами, в то время как переводчик, который ради такого случая прилетел в Сан-Франциско, сидел бок о бок со мной и переводил их вопросы и мои ответы.

На следующий день спонсоры сообщили мне, что это интервью посмотрела обширная аудитория, но я был просто потрясен, когда мне прислали фото участников и результаты точного подсчета зрителей, которых оказалось 191 234 человека.

Когда я поразился и усомнился, что аудитория действительно была так огромна, китайский спонсор ответил: «Доктор Ялом, вы, как и большинство американцев, недооцениваете масштабы Китая».

Каждый день я получаю электронные письма от своих читателей из многих стран мира и стараюсь отвечать на каждое письмо – чаще всего хотя бы простой фразой наподобие «Спасибо, что написали мне» или «Я очень рад, что мой труд оказался значимым для вас». Я всегда обращаюсь к человеку по имени, чтобы автор письма не сомневался, что я на самом деле прочел его письмо и лично написал ответ. Это отнимает немало времени, но я чувствую, что делаю нечто похожее на ежедневную медитацию любящей доброты, которую практикуют мои друзья-буддисты.

Почти ежедневно я получаю просьбы о консультации из какой-нибудь части света, либо по Скайпу, либо от людей, готовых прилететь в Калифорнию, чтобы встретиться со мной. На днях один мужчина поинтересовался, не смогу ли я встретиться по Скайпу с его матерью, психотерапевтом на пенсии, в день ее столетнего юбилея.

Наряду с письмами от поклонников иногда мне присылают подарки, и наш дом украшен предметами из Греции, Турции, Ирана и Китая. Но самый поразительный подарок пришел от Сакеллариса Кутузиса, известного греческого скульптора, который живет и работает на островке Калимнос. Я получил от него письмо, в котором он просил дать ему мой адрес и сообщал, что с удовольствием прочел мои книги и в настоящее время работает над моим гипсовым бюстом по фотографиям, которые нашел в сети.

Я стал искать сведения о нем в Интернете и узнал, что он – талантливый скульптор и его произведения выставляются в разных городах по всему миру. Я настаивал, что сам оплачу почтовые расходы, но он отказался.

Автор с его скульптурным портретом работы Сакеллариса Кутузиса, 2016 г.

Спустя месяц бюст более чем в натуральную величину доставили ко мне домой в огромном деревянном ящике. Теперь он стоит в нашем доме и настолько похож на оригинал, что всякий раз, как я смотрю на него, меня пробирает дрожь. Часто я или мои дети украшаем его очками, галстуками или одной из моих многочисленных шляп.

Как бы я ни старался уклоняться от подобных атрибутов славы, у меня нет сомнений, что они укрепили мое «я». Полагаю также, что почтенный возраст, солидность и репутация усиливают мою эффективность как психотерапевта. В последние двадцать пять лет большинство моих пациентов связывались со мной потому, что прочли какие-то из моих работ, и приходили в мой кабинет с уверенностью в моих терапевтических способностях. Я, знававший в своей жизни прославленных терапевтов, отчасти понимаю, какой след могут оставить в памяти такие встречи: я сам до сих пор явственно вижу мысленным взором глубокие морщины на лице Карла Роджерса.

Пятьдесят лет назад я попросил о беседе с ним и прилетел на один день в Южную Калифорнию. До того я посылал Роджерсу некоторые свои работы и помню, как он говорил мне, что, хотя мой учебник по групповой терапии сделан добротно, больше всего ему понравилась моя книга, написанная в соавторстве с Джинни («Хроники исцеления»). А лица Виктора Франкла и Ролло Мэя я помню столь отчетливо, что будь у меня талант художника (которого я лишен), я смог бы точно изобразить их по памяти.

Так что в силу моей репутации пациенты раскрывают секреты, которые никогда не рассказывали никому другому, даже прежним своим терапевтам, и если я принимаю их без осуждения и с сочувствием, мои интервенции, вероятно, имеют больший вес – просто в силу того, что пациенты заранее составили обо мне определенное мнение.

Не так давно в один и тот же день я принял двух новых пациентов, знакомых с моими работами. Первая из них, психотерапевт на пенсии, приехала ко мне, проделав на машине путь в несколько часов. Она была обеспокоена своей склонностью к накопительству (проявлявшейся только в одной комнате ее дома) и обсессивному поведению: уезжая из дома, она, проехав меньше квартала, каждый раз возвращалась проверить, заперла ли дверь и выключила ли плиту. Я сказал