— Слушай, принц, если ты сомневаешься в своем выборе, то это не любовь. А если это любовь, тогда прекрати спрашивать мнение окружающих. Помнишь, ты говорил, что у тебя есть возможность самому выбрать спутницу жизни и что этой возможностью ты намерен воспользоваться. Так вот, тебе никто не препятствует в твоем выборе, это очень хорошо, что твои родные тоже ничего не имеют против. У меня сложилось впечатление, что ты долго готовился к отстаиванию своих прав, а когда не обнаружил сопротивления, то растерялся и ищешь подвох. Поверь мне, нет никакого подвоха. Алита — это действительно удача для твоей семьи, вы любите друг друга, и она нравится твоим родителям. Что может быть лучше?

Виллан немного помолчал, переваривая слова Кима:

— А ведь и верно, мне до сих пор кажется, что что-то не так.

— Выкинь тревоги из головы, а то, неровен час, накличешь проблем.

— Тоже мне психолог! Хотя если честно, то немного полегчало.

— Вот и прекрасно. Тебе еще больше полегчает, если я скажу, что кое-кто все-таки против твоих отношений с Алитой и мечтает их расстроить.

— И кто?

— Те, кто хочет породниться с правящим домом.

— Тоже мне новость!

— Новость не новость, но принцы на дороге не валяются. Так что помни об этом и не морочь девушке голову. А если будешь сильно привередничать, отзовем ее на родину, тогда будет тебе проблем по самую маковку. И вообще, чего это я твоими проблемами должен заниматься, у тебя целый штат психологов, одно твое слово — они тебе какой-нибудь гадости вколют, и будешь прыгать от счастья всю оставшуюся жизнь.

— Лучше это тебе вколоть. Может, тоже повеселеешь, а то как полный рот кислятины набрал.

Ким покрутил головой:

— Охрана засуетилась, — видимо, твоя семья на подходе.

— Точно, идут.

Норн и его супруга быстро прошли к себе, слегка кивнув Киму и Виллану, следом стали заходить и все остальные члены семьи. Алита зашла вместе с Ульяной и, сразу резко изменив направление, направилась в их сторону, увлекая за собой Ульяну:

— Вот вы где запропастились. Нас, значит, отдали на растерзание этим ужасным мордоделам, а сами приятно проводят время.

— Это что за мордоделы? — удивился Ким.

— Она так парикмахеров называет, — пояснила Ульяна. — Мордоделы потому, что макияжа на нас столько, что лиц не видно. Нам лица практически заново нарисовали. Говорят, так надо.

— Но я же вас узнал, значит, все в порядке, — заявил Виллан.

— А раз ты нас узнал, так почему мы должны были столько времени мучиться?

— Красота требует жертв, — снова возразил Виллан. — И вообще, дамы, вы забыли, что недавно обещали. Надо исправлять свой акцент.

— Да мы уже родной язык забыли, дай хоть немного поболтать на своем родном.

— Вы и так на нем постоянно норовите говорить, так что давайте уважать народ нашего мира, — уперся Виллан.

— Хорошо, что ты все-таки ненаследный принц, — заявила Алита уже на языке Аффена. — Такого узурпатора еще поискать.

— Я и сам так думаю. Но нам пора явиться народу, так что, милые дамы, прошу.

Виллан галантно предложил руку Алите. И соответственно Ким подал Ульяне.

Первыми, как и полагается, в королевскую ложу вышел Норн с супругой, потом наследные принцы, следом остальные члены семьи. Ким с Ульяной прошел последним на правах друга семьи и занял место позади Виллана. Зрители стоя приветствовали выход своего монарха, Колизей взорвался приветственным ревом. Норн и все в королевской ложе тоже стояли, приветствуя народ. Вокруг взлетали в небо гигантские фейерверки, на огромном экране, висящем над площадкой, транслировались крупным планом высшие лица государства. Приветствие длилось минут десять, за это время режиссер успел показать на экране всех членов правящей семьи, особенно подробно остановившись на Алите, потом Ким увидел и себя с Ульяной.

Норн поднял руку, и приветственный рев стал стихать. Настало время поздравительных речей.

Слушая речь Норна, Ким поражался его умению заражать своих подданных уверенностью в правильности выбранного пути мира Аффен. Норн был не просто монархом, он был и лидером и символом нации, благодаря ему монархия в этом мире имела сегодня небывалую популярность. Его речь была встречена всеобщим ликованием, казалось, что речь его супруги, или, как ее называли в народе, матушки, будет выглядеть бледно, но ее величество ничуть не уступила супругу. Если речь монарха была посвящена внешней политике мира и его военной и экономической мощи, то ее речь затрагивала внутренние проблемы народа, развитие и укрепления семьи и воспитания, от решения которых в конечном счете зависела дальнейшая жизнь мира.

Приветственные речи окончились, и началось представление. В королевской ложе включили подавители шума, и стало сразу заметно тише.

Виллан повернулся к Киму:

— Как тебе наш праздник?

— Как всегда, впечатляет. Это очень сплачивает народ.

— В этом и есть основное предназначение празднований.

На арене разворачивалось феерическое действо, одни события сменялись другими, мелькали аллегории и исторические факты, а на гигантском экране — фрагменты исторических реконструкций. Представление было в полном разгаре, когда на экране мелькнуло лицо самого Кима. Ким сразу переключил внимание на экран и увидел себя и Виллана, стоящих на трапе челнока, потом появились фрагменты какого-то фильма. Судя по антуражу, действие происходило на мостике корабля, и Ким что-то разъяснял седому адмиралу.

«Так это же адмирал Тоси, — наконец сообразил Ким. — Какого… Да они что, сдурели?»

Он удивленно повернулся к Ульяне:

— Это еще что?

Она оторвалась от представления и взглянула на экран:

— Фильм, причем очень хороший. Мне понравился. Тебя изобразили довольно похоже. Режиссер за него приз получил.

— Да они там наверняка все переврали, — возмутился Ким.

Виллан снова повернулся:

— Прошу свое возмущение не показывать. Репортаж из ложи будет вестись все время празднования.

— Чья это работа?

— Хочешь благодарность выразить? Ни за что не догадаешься.

Ким сразу сник:

— Неужели его величества?

— Ее величества, — поправил Виллан.

— Мог бы сразу догадаться. Это что, для воспитания подрастающего поколения?

— Ким, ты меня пугаешь. Нельзя же сразу угадывать, — веселился принц. — Надеюсь, твое самолюбие не сильно пострадает?

— А меня спросить забыли? — кипятился Ким.

— Ким, мы же не совсем еще… Неужели кто-то сомневался в твоем ответе.

— Может, еще и памятник на площади поставите? — съязвил Ким.