Мистер Гладстон не щадил ни себя, ни других и не считал нужным лебезить перед королевой. После смерти Альберта премьер, как и подобает джентльмену, выразил ей соболезнования, но со временем скорбь королевы начала казаться ему обычной симуляцией. Человек деятельный, он никак не мог понять, почему ее величество киснет в праздности, когда история несется вперед на всех парах.

Как премьер, он обязан был ставить королеву в известность о готовящихся реформах, советоваться с ней и выслушивать ее рекомендации. Но как иметь с ней дело, если в лучшем случае она заупокойно вздыхает, а в худшем – закатывает истерику, угрожая отречься от престола? И при этом кочует из Осборна в Балморал, вынуждая премьера носиться за ней из одного конца страны в другой.

Он навел справки о ее здоровье и пришел к выводу, что придворный врач сэр Уильям Дженнер просто потакал ее капризам. Бессонницы, головные боли, нервное истощение – все это отговорки ипохондрика. На самом-то деле королева здоровехонька. Гладстон многозначительно улыбался, когда в 1872 году Виктория отправилась навестить умирающую сестру Феодору. Ведь несколькими месяцами ранее королева, сказавшись больной, покинула Лондон до окончания парламентской сессии. Но когда затрагивались ее личные интересы, энергия била ключом. Одно слово – симулянтка.

Если Виктория заявляла, что переутомление сведет ее в могилу, как некогда Альберта, Гладстон качал седой головой: «Худшее еще можно вообразить, но более нелепую и жалкую причину для падения престола – нет»[232]. «Весьма опасный министр, и при этом на редкость бесчувственный»[233], – поджимала губы Виктория. В ее дневниках и письмах он представал как заносчивый упрямец и тиран, который, несомненно, находил особое удовольствие в страданиях бедной вдовы. И назло ему, негодяю, Виктория страдала с удвоенной силой.

* * *

Личную неприязнь к премьеру подпитывала антипатия политическая. Камнем преткновения стала ситуация в Ирландии. Чтобы угодить ирландцам, роптавшим на английских угнетателей, в 1869 году был принят Акт об Ирландской церкви, лишивший англиканскую церковь в Ирландии статуса государственной. Таким образом, ирландским католикам больше не нужно было нести свою десятину в чужой храм. На этом Гладстон не остановился. Двумя годами позже провел первый Ирландский земельный акт, даровавший больше прав местным арендаторам.

Оба акта вызвали неоднозначную реакцию в обществе: сторонники самоуправления Ирландии сочли их полумерами, зато консерваторов, в их числе и королеву, взбесило заигрывание с папистами. Королеве казалось, что Гладстон пошатнул ее авторитет как защитницы протестантской веры на Британских островах. Что же до волнений в Ирландии, Виктория списывала любые проявления недовольства на происки провокаторов. Дважды она бывала в Ирландии и не замечала хмурых лиц. Местные жители радовались королеве и являли собой картину благости и довольства. Значит, все в тех краях хорошо.

Возвращение Гладстона на пост премьера в 1880 году вселяло в королеву тоскливый ужас. Слишком прямолинейная, чтобы плести интриги, она все же попыталась лишить его премьерского кресла. За спиной Гладстона Виктория обратилась к другим либералам, лидеру партии лорду Гренвиллу и лидеру палаты общин лорду Хартингтону, предлагая им занять пост премьера. Уговоры были тщетны, угрозы отречения тоже. Никто не хотел вставать на пути «железного старца».

Виктория полыхала гневом. Через Понсонби она передала Гладстону меморандум, в котором откровенно заявила, что не потерпит попыток изменить внешнюю политику Великобритании или то, как она управляет Индией. Никаких демократических поползновений. Империя должна развивалась по пути, который наметил для нее Дизраэли.

Принимая старого знакомца, Виктория с надеждой всматривалась в его седые всклокоченные волосы и морщинистое лицо. Выглядел мистер Гладстон неважно, и королева уповала, что его премьерство долго не продлится. Гладстон тоже весьма скептически оценивал свои шансы на выживание. «Королева может добить кого угодно», – говорил он. Однако воля к победе пересилила старческие немощи, и Гладстон прослужил в качестве премьера еще три срока: 1880–1885, 1886 и 1892–1894.

* * *

Каждую неудачу премьера Виктория раздувала до невероятных размеров, но ничто не могло сравниться с происшествием в Хартуме в 1885 году. Треми годами ранее, в сентябре 1882 года, Гладстон поздравил Викторию с победой войск сэра Гарнета Вулзли над египетскими националистами под Телль-эль-Кебиром. Под началом Вулзли служил принц Артур, «первоклассный бригадный генерал», по словам его начальника, но Гладстон забыл упомянуть принца в поздравительном письме. Обычная забывчивость? Но Виктория думала иначе.

Тем временем беспорядки начались в Судане, оккупированном египетскими войсками. Мятежников подстрекал мусульманский мистик Мухаммед Ахмед, провозгласивший себя Махди – посланцем Аллаха. Махди провозгласил джихад, священную войну, против чужеземного господства в Судане. Великобритания готова была оказать помощь египетскому хедиву, и в 1883 году пост генерал-губернатора Хартума занял Чарльз Гордон, человек-легенда.

Гордон проявил доблесть, сражаясь во второй «опиумной войне», а по окончании войны задержался в Шанхае. Там он вымуштровал армию китайских крестьян, которая затем участвовала в подавлении восстания тайпинов. Все 1870-е он был так или иначе связан с Африкой, то исследуя верховья Нила, то борясь с работорговлей. Несколько лет он занимал губернаторские посты по владениях египетского хедива, в том числе и в Судане. Когда в Хартуме вспыхнули мятежи, хедив попросил вернуть ему «китайского Гордона».

Гордону было поручено провести эвакуацию египетских чиновников из осажденного города. Оценив ситуацию, он понял, что миссия невыполнима, но предпочел остаться в Хартуме и противостоять мятежникам. В распоряжении Гордона была плохо обученная египетская армия, но даже этих ресурсов ему хватило, чтобы организовать оборону Хартума.

Королева Виктория с замиранием сердца следила за новостями из Судана. «Королева переживает за безопасность генерала Гордона. Если с ним что-то случится, это будет ужасно», – писала она Гладстону. Она настойчиво требовала, чтобы премьер отправил в Хартум подкрепление, например, из Индии, ведь тамошние солдаты привычны к жаркому климату. Но Гладстон не спешил отсылать войска для спасения Гордона. В отличие от Дизраэли он скептически относился к колониальной экспансии и считал, что сторонники Махди сражаются за свою свободу.

Такой ответ Виктория не могла ни понять, ни принять. В обход премьера она телеграфировала военному секретарю лорду Хартингтону и повторила свои требования. От спасения генерала Гордона зависел престиж всей британской нации. Нельзя оставлять его на растерзание озверевшим повстанцам.

Только в августе 1884 года, когда уже вся Британия негодовала вместе с королевой, Гладстон отдал приказ об отправке войск на выручку Гордону. Из-за всевозможных проволочек войска под командованием генерала Вулзли добрались до Хартума лишь в январе 1885 года. А тогда было уже поздно. После девятимесячной осады город был взят мятежниками. Генерал Гордон был убит ударом копья у ворот своего дворца. Его отрезанную голову бросили у ног Махди, который распорядился повесить ее на дереве.