Заказав на прощание ещё один бренди, Глесон выпил его и поморщился. Он находился тут почти два часа, и этого времени хватило для того, чтобы осознать, что веселья вполне достаточно.

Расплатившись и не забыв про солидные чаевые, Уэствуд покинул здание бара и вернулся в машину. Он был в сравнительно трезвом состоянии, чтобы бодро держаться за рулём.

Когда Глесон заводил автомобиль, он уже знал, куда отправляется. Его адресатом был последний человек, который находился с ним в одной лодке – юнец Юлиан Мерлин.

Полицейское чутьё не подвело Уэствуда, и он прибыл в академию принца Болеслава как раз к окончанию занятий. Многочисленные студенты в синих формах облегчённо выскочили из дверей корпуса и устремились навстречу юной беспутной жизни.

Уэствуд и сам когда-то учился в полицейской академии. Он знал, что условия в этих образовательных учреждениях были совершенно разными, но, глядя на студентов академии Болеслава, вспоминал себя.

И вспоминал с немалой долей ностальгии, потому что те времена не обременяли Уэствуда мыслями о справедливости в городе. Так же, как и его товарищи, он переживал из-за заваленного экзамена, отсутствия карманных денег и неудачной попытки познакомиться с понравившейся девушкой из параллельной группы.

Вряд ли в жизни студентов с тех пор что-то изменилось, поэтому Уэствуд с лёгкостью представил себя в их коллективе – молодого, красивого и задорного.

Юлиан вышел из корпуса в числе последних. Он был в компании высокого бледного парня с каменным выражением лица и весёлой светловолосой девчушки, которая рассказывала спутникам какую-то историю, периодически прерываясь на смех.

В этот раз Юлиан был гораздо веселее, чем в момент последней встречи с Уэствудом – пусть и натужно, но он смеялся вместе со своей подругой.

Юнец посещал парикмахерскую совсем недавно, но прядь его тёмно-русых волос снова неуклюже опускалась ниже глаз. Он пытался убрать её рукой, но раз за разом ветер сводил все усилия на нет. Серые глаза Юлиана были такими же, как и у сына Уэствуда Джеймса, а острый подбородок напоминал Глесону Джоан. Ростом он превзошёл и самого инспектора, и его сына, но не достиг своего бледнолицего друга.

Возле ворот Юлиан пожал товарищу руку, а подруга крепко обняла его, приподняв при этом ногу. Уэствуд посигналил.

Юлиан не сразу понял, что послание адресуется ему, но, когда услышал повторный гудок, наконец узнал знакомую чёрную «Ауди».

Уэствуд опустил стекло и пригласил Юлиана внутрь машины.

– Хороший денёк, не так ли? – спросил он, когда парень хлопнул за собой дверью.

Юлиан сморщил нос.

– Я рад видеть вас, мистер Глесон, – сказал он. – Но… Почему вы не на работе и… Вы пьяны?

Уэствуду стало стыдно. Он не рассчитывал, что парень так быстро раскроет его тайну.

– Совсем немного, – стараясь не запинаться, произнёс Глесон. – Красивая девушка, к слову. Как её зовут?

Юлиан отвернулся от Уэствуда.

– Это Хелен Бергер. И она не моя девушка.

– Весьма печально, – попытался подбодрить юношу Уэствуд. – Что-то не складывается? Я могу дать тебе пару советов, только попроси…

– Она мне не нравится. Мы просто друзья, мистер Глесон.

Уэствуд упустил момент, когда девушки начали дружить с парнями. В молодые годы ему было безумно сложно понять, как можно общаться с красивой особой, не испытывая при этом никакого влечения к ней.

Возможно, нравы меняются, и Уэствуд устарел куда больше, чем считал до этого.

– Это та девочка, которую ты спас от ледяного вихря?

– Её спасла её мать, а не я, мистер Глесон.

– Напрасно скромничаешь. Как она себя чувствует? Она находилась в больнице не более двух недель.

– По-моему, лучше, чем когда-либо, – усмехнулся Юлиан. – Что случилось? Почему вы пьяны?

Уэствуд завёл машину и тронулся с места.

– Я всё расскажу тебе, когда приедем домой. Мне необходима твоя компания.

– Я планировал подготовить конспект, мистер Глесон.

– Обещаю тебе – это не займёт много времени.

Похвальным было стремление к знаниям, но, в отличие от Уэствуда, у Юлиана было время на решение своих проблем.

Уэствуд старался не отвлекаться от дороги, поэтому молчал. Проезжающие мимо машины неоднократно сигналили ему, заставляя ворчать в ответ, но аварийных ситуаций не было. На месте Юлиана Уэствуд боялся бы, но лицо мальчика не выражала ни малейшей крупицы страха.

По пути Глесон купил ещё две бутылки бренди – одну для того, чтобы распить её вместе с Юлианом, а другую на всякий случай. Юноша буквально умолял Уэствуда ограничиться одной бутылкой, но инспектор был непоколебим.

Маргарет была не восторге, увидев выпившего Уэствуда, но, сделав скидку на то, что в таком состоянии он впервые за долгое время, вскоре остыла.

Стоял погожий денёк, поэтому Глесон счёл за преступление проводить его внутри помещения. Поэтому он и Юлиан расположились на веранде его дома, откуда открывался вид на сад, который так любезно Маргарет выращивала многие годы.

Уэствуд думал, что юноша откажется с ним пить, но, к удивлению, Юлиан и не думал спорить. Выпив и поморщившись, он принялся выслушивать Глесона.

Возможно, проблемы Уэствуда волновали только его самого, но Юлиан старательно делал вид, что вслушивается в каждое слово. Он понимающе кивал головой, вздыхал и вставлял редкие подбадривающие реплики.

Несмотря на очевидную разницу в возрасте, Глесон относился к Юлиану с большим уважением, считая едва ли не другом. Их знакомство вышло слишком спонтанным, и было не самым приятным, но за прошедшие месяцы они всё же смогли сблизиться.

У них было общее дело, пусть и подкрепленное разными мотивами. Если Уэствуд желал отстоять честь своей профессии, то Юлиан старался обезопасить себя и своих друзей.

Неловко было признавать, но Уэствуд был бы не против, если бы Юлиан был его вторым сыном. Несмотря на юный возраст, он был в меру разумен и повествователен. Мысли, приходящие в его светлую голову, никогда не смогли наведаться в разум Уэствуда, из-за чего он восторгался юношей.

Несмотря на свои достоинства, Юлиан не был лишён юношеского максимализма. Если что-то не нравилось ему, он во всеуслышание заявлял об этом, не остерегаясь негативных последствий. Он был готов рваться в бой даже тогда, когда был заведомо слабее противника, и исход противостояния был последним, о чём он думал. Уэствуд считал это не проявлением храбрости, а сущей безрассудностью, что и пытался донести но Юлиана. В ответ же юноша заводился ещё больше.

Он редко кого слушал и редко с кем соглашался – это был второй минус Юлиана Мерлина. Ни возраст, ни опыт, ни мудрость не были способны переубедить его тогда, когда он считал себя правым. Он гордо поднимал голову вверх и заявлял, что будет