Вся эта история оказалась еще в одном невидимом ящичке Фло с грифом «Секретно». Если люди узнают, им будет интересно, за что это мистер Фриц так щедро ее отблагодарил. Теперь у нее была своя собственность. Свой бизнес. Но никто об этом никогда не узнает.

В свое время Эдвард Эддисон был профессиональным фокусником, и его имя мелькало на афишах театров по всей стране. Когда через две недели после отпуска в Испании они с Бел регистрировали свой брак, он достал из рукава двух голубей. Они летали по комнате, к большому неудовольствию клерка, который и конфетти не одобрял, не говоря уже о живых птицах.

Роскошная Бел в светло-лиловом тюле и шляпе с перьями смеялась и кричала, когда птица благополучно опустилась ей на голову.

Фло, все еще потрясенная странными, тревожащими душу мыслями, которые посетили ее в Испании, а также смертью мистера Фрица, чувствовала себя подавленной, когда церемония закончилась и Бел с Эдди отправились на медовый месяц в Борнмаут. Молодожены планировали жить в доме Эдди на Мейнард-стрит, и Бел планировала обустроить весь дом на свой лад сверху донизу. Фло попыталась взбодриться, наводя порядок в своей квартире. Она покрасила стены в белый цвет, а большие деревянные балки посередине комнаты — в черный. Таблички, которые купила ей в Испании Бел, хорошо смотрелись на блестящей поверхности, и когда она упомянула об этом в разговоре с «леди», те принесли ей еще несколько. Она выкрасила маленький дворик в красивый розовый цвет, купила деревянную мебель для сада и горшки для растений, но когда дошло дело до новой мебели для квартиры, Фло не смогла себя заставить расстаться ни с одной вещью. Когда-то мистер Фриц и Джимми Кромер стащили вниз по лестнице диван и стул из гостиной Стеллы и большой буфет, который, вероятно, представлял антикварную ценность — если бы Фрицы-младшие узнали об этом, он бы, скорее всего, ушел на аукцион вместе с красивым дубовым гардеробом и комодом из спальни. Что касается латунной кровати, то она не собиралась менять ее на одну из этих штук с подбитым основанием, на которых они спали в Испании — на них спишь словно на досках. Ей нравился даже коврик перед камином, который лежал здесь еще тогда, когда она вселялась. Фло ограничилась покупкой картин и шелковых цветов, которые расставила в вазы, а также комплектом круглых столиков, чтобы было куда эти вазы ставить. Большой стол она сложила и отодвинула к стене, потому что редко им пользовалась. Теперь она ела, сидя на диване перед телевизором. На прошлое Рождество специально для этого Бел купила ей кофейный столик (уродливая штука, думала про себя Фло) с ножками, похожими на заросли гигантского лука.

Единственным светлым моментом этого мрачного периода был ее внук Том. Семилетний мальчуган был настоящей занозой в боку Нэнси О'Мара, точно как его дед. Том приходил и уходил, когда хотел, независимо от того, что говорила ему Нэнси. Хью, которого Фло теперь видела редко, похоже, махнул на сына рукой и не проявлял к нему никакого интереса. По воскресеньям, возвращаясь после мессы домой, она часто заставала Тома на ступенях своей квартиры, готового провести с ней весь день. Она водила его на утренние сеансы в кино. Привыкнув к мысли, что она сама себе начальница и может уходить с работы когда вздумается, она стала ходить с Томом на футбол с участием «Эвертона» или «Ливерпуля».

Том бывал у нее дома слишком часто, чтобы его можно было прятать в одном из секретных ящичков, поэтому Бел привыкла видеть его у нее, хотя и считала это довольно странным.

— Ты одержима этими О'Марами, Фло, — шипела она. — Томми, Хью, теперь маленький Том.

Постепенно темная полоса миновала. Фло испытала облегчение, когда неприятная пара средних лет съехала с первого этажа, а в их квартире поселилась красивая чернокожая девушка, практически еще подросток, с двумя маленькими детьми. Но она испытала глубокий шок, узнав, что Чармиан — одна из тех женщин, которые каждый вечер занимают позиции у ограды площади. И все равно, столкнувшись лицом к лицу, трудно было не сказать ей «Доброе утро», или «Хороший денек, не так ли?», или «Небольшой дождь не помешал бы». Они даже как-то настороженно подружились, хотя Чармиан постоянно испытывала потребность оправдывать свой сомнительный и опасный образ жизни.

— Муж ушел от меня. И работу мне никто не даст — с двумя-то детьми дошкольного возраста. Как еще я должна их кормить и платить за квартиру? — агрессивно спросила она, когда впервые пришла в квартиру на подвальном этаже.

— Ты на меня не нападай, — мягко сказала Фло. — Это твоя жизнь. Я ведь тебя никак не упрекнула, верно?

— Я по глазам вижу. Вы меня презираете.

— Нет, не презираю, милочка. Презрение в твоих собственных глазах. Думаю, тебе самой стыдно, иначе бы ты не распространялась так на эту тему.

Чармиан пулей вылетела из квартиры, но на следующий вечер вернулась и сказала:

— Вы правы, но я не вижу другого способа удержаться на плаву.

Фло ничего не сказала. Шли месяцы, и она терпеливо слушала словесную борьбу Чармиан со своей совестью. Когда женщина, работавшая в прачечной на первой смене, сказала, что уходит, Фло как бы между прочим сказала об этом своей соседке.

— Через две недели появляется место, работа с восьми до двух. Платят неплохо, хватит и на квартплату, и чтобы прокормить двоих детей, не особо напрягаясь.

Чармиан уставилась на нее.

— Это что, намек?

— Нет, милочка, предложение. — Фло пожала плечами. — Тебе решать, согласна или нет.

— А что хозяин? Вряд ли он захочет, чтобы в его прачечной работала бывшая проститутка.

Девушка смотрела сердито, но она ненавидела то, чем занималась, и явно хотела заняться чем-нибудь другим.

— Хозяин будет следовать моей рекомендации.

— И вы порекомендуете меня, зная… — две большие слезы скатились по ее атласным щекам. — О Фло!

Эдди Эддисон долго не протянул. Он умер счастливым на руках у своей шикарной жены через полтора года после свадьбы. Бел осталась с изрядной еженедельной пенсией, золотистой «кортиной»-салоном и тут же пошла на курсы вождения.

Чармиан ушла с работы, выйдя замуж за сантехника Герби Смита, который въехал на первый этаж к уже готовой семье.

В отличие от своего отца Том О'Мара не оставил своего друга Фло, когда пошел в среднюю школу. Он рос нахальным сорванцом, полным уверенности в себе и знающим свое место в мире. Его не волновало, что его могут увидеть по воскресеньям идущим в кино с женщиной средних лет, или с двумя женщинами средних лет, если Бел соглашалась пойти с ними. Бел перенесла свое обожание с Грегори Пека на Шона Коннери.

1983

Когда Хью умер, Тому было пятнадцать лет, и все его нахальство и самоуверенность оказались чистой воды притворством.

Фирма в Энфилде клялась, что несчастный случай произошел из-за небрежности их рабочего Хью О'Мара. Дом, в котором меняли проводку, буквально сочился влагой, и нужно быть полным идиотом, чтобы вставить штекер в розетку, свисавшую со стены, если учесть, что старую проводку установили полвека назад. Зная Хью О'Мара, можно было сказать, что мысленно он находился не на работе. Сердце его не лежало к ней уже долгие годы. Обычно он находился либо в состоянии транса, либо мечтал о чем-то — хозяин точно сказать не мог. Так или иначе, этого дурака убило мгновенно, отбросив через всю комнату.