И это действительно лишь малая часть аргументов. Статистические аргументы против ранжирования людей, которые находятся в системе, непосредственно следуют из нашей работы в главе 4, и их понимание – существенный признак лидерства (см. главу 25). Ранжирование молодых людей с юных лет в школе, а затем в колледже или университете убивает радость от учебы и снижает внутреннюю мотивацию к учению, с которой они рождаются. Детей распределяют по уровням. Часто накладывают ограничение на количество отличных оценок, и хотя в этом может появиться некоторая гибкость, но на практике она совершенно незначительна. Вспомним экзаменационную систему Новой Зеландии, на которую Деминг сумел положительно повлиять (см. главу 10). Учение и радость от учебы – все это разрушается в попытках карабкаться на вершину списка.

Фактически совсем неясно, достигается ли предполагаемая выгода от этой системы – мотивация на большие достижения в учебе. Что происходит дома, когда ребенок не приносит хороших отметок? В одних случаях он будет унижен, подавлен, наказан; в других случаях ему скажкт, что обучение – это баловство и хорошие отметки вовсе не так важны. И в том, и в другом случае результатом вряд ли станет повышение интереса, удовольствия и радости от учебы.

Часто дети обнаруживают себя на самом нижнем уровне еще до того, как попадут в школу. Первый путь такого осознания – школьный автобус, явное признание того, что некоторые школы, а следовательно, их ученики, хуже, чем остальные. Другой путь – конкуренция при поступлении в школу. Кто задумывается о глубоком ущербе, причиняемом тем, кого отнесут к провалившимся еще до начала занятий?[98] Вы можете возразить, что этот аргумент игнорирует тех, кто успешно прошел по таким критериям. Однако я не могу поверить, что удовольствие, или облегчение, или любые эмоции и даже выгоды могут оправдать зло, возникающее в результате для тех, кто критерии не прошел. Баланс «я выиграл – ты проиграл» в этом случае слишком сильно смещен в сторону проигрыша. С другой стороны:

Что означают низкие оценки в школе? Конечно, система несправедлива к ученикам:

В Чикаго доля бросающих среднюю школу достигла приблизительно 45 % по сравнению с 30 % всего пятнадцать лет назад. Сколько же народу из этого огромного числа кончит тюрьмой? Помимо всего прочего, это важный вопрос с точки зрения чистой экономики: содержание преступника в чикагской тюрьме стоит 43 тыс. долл. в год. Существует высокая корреляция между теми, кто коротают время в тюрьме, теми кто не имеют настоящего дома, и теми, у кого были низкие оценки в школе. Деминг упоминает проект, нацеленный на то, чтобы школа, если надо, могла служить домом некоторым учащимся двенадцать часов в сутки. Этот проект был спонсирован местными предпринимателями в Чикаго. Насколько это разумнее, чем ранжирование!

Между прочим, Джойс Орсини, уже не раз упомянутая в этой книге, не прошла вступительный тест в аспирантуру при Нью-Йоркском университете. Деминг добился, чтобы ее приняли. Она стала одной из его лучших учениц и теперь признана мастером в философии Деминга. Я встречался с ней несколько раз и слышал несколько ее презентаций о лидерстве и введении в обучение статистике. Ее презентации действительно отличные:

Как я понимаю, Джойс добилась беспримерного прогресса в Университете Фордхэма в развитии понимания философии Деминга как среди студентов, так и среди преподавателей. Некоторые люди отмечают, что японская образовательная система противоречит учению Деминга о ранжировании. Он согласен с этим. Он никогда не говорил, что ему нравится все, что делается в Японии. Ситуация в Японии такова, что там идет жестокая конкуренция за поступление в университеты, особенно престижные. Но стоит только оказаться в университете, по сути, никакой конкуренции больше нет и после окончания учебного заведения гарантирована стабильная карьера. Статья Косаку Ёсида «Источники японской производительности: конкуренция и сотрудничество» (Sourses of Japanese Productivity: Competition and Cooperation) представляет собой увлекательное чтение на эту тему. Доктор Ёсида закончил докторантуру у доктора Деминга в Нью-Йоркском университете в 1963 г.

А как действует сам Деминг в Нью-Йоркском университете? Как он поступает с отметками? Никак. Он их не ставит. Он говорит, что не имеет для этого соответствующей квалификации. Если он получал ведомость, в которой должен был проставить оценки, то ставил всем своим студентам ранг А («отлично»):

При отказе от ранжирования, говорит Деминг, появляются возможности для реального обучения. Конечно, он читает работы своих студентов, учится на них, в том числе и тому, насколько успешно его преподавание. Кроме того, его студенты могут работать над своими письменными курсовыми работами столько, сколько им надо: зачем навязывать предельные сроки, если они уже знают, какой будет отметка? Иногда они не успевают закончить к концу семестра, и все, о чем просит Деминг, – чтобы его информировали о ходе работы (возможно, понадобится его помощь):

Качество работ его студентов настолько высоко, что он планирует составить из них книгу (и использовать гонорар для помощи будущим студентам).

Есть, конечно, и другая сторона системы рейтингов в образовании – это оценка курсов студентами. Деминг рассматривает такую практику как глупость. Снова: «Откуда они могут знать?» Возможно, читатель знаком с письмом Деминга по этому поводу редактору журнала The American Statistician в феврале 1972 г.[99]

Как вы можете себе представить, Деминг не пришел в восторг от предложения президента Рейгана об улучшении школы путем введения оплаты за достижения («Выход из кризиса», стр. 108), хотя, как и в главе 29, вопросы в данном случае следует адресовать его экономическим советникам. На стр. 162–163 Деминг отметил, что два величайших учителя, каких он только знал, сэр Рональд Фишер и сэр Эрнест Браун, были бы ранжированы как «плохие учителя с любой точки зрения». С другой стороны, многие из нас, должно быть, видели учителей (в том числе и в области качества), которые завораживали свои аудитории, но учили тому, что ложно.