Все уходят. Пожалуйста, вернитесь.

Они спускались все разом, вначале в больших лендерах, защищенных тепловыми щитами, затем в меньших лендерах на парашютах и наконец в воздушных шарах, сбрасывающих оболочку. На последнем этапе они плыли по воздуху над территорией инуитов. В нескольких сотнях метров от поверхности лендер исчезал, превратившись в тысячи спускающихся аэрогелевых шаров; в каждом таком прозрачном шаре находилось животное или семья животных. Что думали об этом животные, можно было только гадать: некоторые бились в своих аэрогелях, другие были безмятежны, как облака. Дул западный ветер, и шары плыли на восток, как семена растений. Свон смотрела по сторонам, стараясь увидеть сразу все небо, целиком усеянное отчетливо заметными «семенами»; с любого расстояния те были видны только как их содержимое, поэтому на восток летели и опускались к земле тысячи волков, медведей, оленей, кугуаров. Потом Свон увидела пару лис, стайку кроликов, рыжую, или обычную, рысь, группу леммингов, цаплю, пытавшуюся расправить крылья внутри пузыря. Похоже на сон, но Свон знала: это происходит наяву и по всей Земле — в моря спускаются дельфины и киты, тунцы и акулы. Млекопитающие, птицы, рыбы, пресмыкающиеся, земноводные — вся вымершая фауна в небе каждой страны, над каждым водоразделом. Многие из спускавшихся на Землю животных исчезли здесь уже два или три столетия назад. И теперь возвращались — все сразу.

Свон опустилась на землю возле густого скопления животных. Они находились где-то в новом пшеничном поясе на юге Нунавута — «Нашей Земли». Конкретным пунктом ее высадки был небольшой кряж посреди района, занятого пшеничными и рисовыми полями. Каждое поле портили несколько пинго — небольших холмов, похожих на волдыри; они поднялись, когда большие куски льда всплыли в грязи, образовавшейся на месте растаявшей вечной мерзлоты. Пока Свон спускалась, ей трудно было решить, какой из холмов — ее. Спуском руководил исключительно ИИ ее пузыря; Свон никогда еще не снижалась в пузыре и наслаждалась новым ощущением — ее словно нес вниз невидимый волшебный ковер-самолет. Вокруг нее в воздухе животные начинали осознавать близость земли, некоторые продолжали биться, другие расставляли лапы, как падающие кошки или летящие белки — совершенно правильное поведение, даже если они никогда раньше не падали, возможно, действовали фрагменты мозга пресмыкающихся, которые есть в мозгу у каждого. Сама Свон приземлилась так плавно и мягко, словно сошла с эскалатора. Коснувшись земли, шар лопнул, аэрогель разлетелся брызгами. И вот она стоит на земле. На пинго в Нунавате.

Вместе с ней снижались другие члены ее наблюдательной группы; они должны были оказаться так близко к друг к другу, насколько позволит ветер. Свон огляделась в поисках коллег, и вид неба так изумил ее, что она едва не села; она закричала и засмеялась: все небо по-прежнему заполняли животные. Они спускались из туч на западе, падали из низких кучевых облаков — карибу, лоси, гризли, большие коричневые пятна с растопыренными лапами. И другие животные тоже, многие группами, чем выше, тем труднее разглядеть. Вокруг Свон шевелилась густая пшеница: это животные, освободившись от пузырей, разбегались в поисках укрытия. Одно из них едва не приземлилось прямо на нее: нужно быть осторожнее! Она рассмеялась, подумав об этом, расставила руки и завыла вместе с воющими в небе волками. В отдалении рычали другие волки. Слышался целый нестройный хор других голосов, многие звучали испуганно, но сказать с уверенностью было нельзя, только предполагать; на самом деле она не поручилась бы и за то, что в звуках не слышно торжества: «Наконец мы дома!»

— Все божьи дети наконец дома! — сказала Свон по радио. С ней связывались другие, все люди приземлились. Свон обдало холодным западным ветром, и она снова завыла. Спустилась последняя волна, и теперь в облаках вновь было пустынно. Только на горизонте, легкие, как пух, опускались несколько последних темных точек. Более прекрасной картины Свон еще не видела.

— Отлично, — сказала она, предварительно отключив радио. — Обожаю вас. Вы сделали великое дело.

Она не смогла бы сказать, к кому обращалась — к Алекс, Вараму или к целому свету.

И вот она в тайге между лиственным лесом и тундрой. Теперь здесь есть карибу, и медведи гризли, и кугуары; любой биоме для процветания требуются сильные хищники. Гризли тотчас уйдут в холмы, кугуары тоже скроются сразу после приземления. Но волки сначала отыщут друг друга и соберутся в стаю, и Свон хотелось ради этого быть здесь. Она выла вместе с волками столько раз, что и не сосчитать; каждый раз, слыша их вой, она подхватывала, чувствуя, что это человеческий поступок. Иногда волки смотрели на нее, и она в ответ смотрела им в глаза. Она видела волков, ссорящихся с койотами, видела, как вороны ведут волков к добыче, чтобы потом получить объедки. Она знала, что люди приручили волков и тем превратили их в собак; в то же время волки добавили людям волчьего, научив их охотиться стаями. Ни у кого больше из приматов не бывает друзей, которые не были бы одновременно родственниками; этому человек научился у волчьих стай. Оба вида в разное время похищали друг у друга пищу, изучили охотничьи методы друг друга; в определенном смысле они вместе эволюционировали.

Сейчас приматы уничтожали вторую половину своей семьи. И потому она здесь.

Ее группа должна была проверить, как приземлились животные, освободить тех, кто не смог выбраться из пузыря, и помочь раненым. Предполагалось, что таких случаев будет немного, но местность здесь была неровная, усеянная холмами-пинго и углублениями, которые назывались котлами: они возникали при таянии ледяной коры пинго. Котлы были круглые и глубокие, с крутыми стенами, часто заполненные водой до уровня грунтовых вод, который здесь в большинстве мест — всего в одном-двух метрах под поверхностью. В этих краях пытались выращивать пшеницу и генетически модифицированный «холодный рис», в названии которого имелась в виду адаптация к климату в тайге и тундре по всему северу, но это оказалось гораздо труднее, чем они полагали. И на получившемся рельефе были вполне вероятны случаи неудачного приземления.

Как выяснилось, пузыри сработали до того надежно, что Свон и ее товарищи не обнаружили ни одного животного, которое нуждалось бы в помощи. Все они перемещались, некоторые бежали в панике. Но вскоре даже впавшие в панику устанут, остановятся и начнут осматриваться. И можно надеяться, что увиденная местность не покажется им враждебной. В большинстве террариев именно ради этой минуты поддерживали силу тяжести в одно g, и все эти террарии создавались так, чтобы походить на места, куда теперь возвращались животные.

Карибу были такими высокими, что сразу находили друг друга. Животные поменьше исчезали в пшенице и отправлялись к холмам на западе или к лиственному лесу, который виднелся на южном горизонте. Не видно было ни одной твари, которая нуждалась бы в помощи. Все благополучно приземлились и готовы были встретить свою новую судьбу.

Все животные были снабжены специальными маячками и теперь разноцветными точками виднелись на экранах, поэтому команда Свон перешла к следующему этапу своей работы — следовать за карибу и, если необходимо, подгонять их, как овчарки подгоняют стадо, чтобы привести оленей на восток к реке Телон. Первая миграция нового стада будет инстинктивной, но бесцельной, если, конечно, животные не найдут следы стад карибу разновидностей беверли, батерст и ахиак — так что сейчас они усваивают виды местности и запахи, устанавливая новый миграционный маршрут. Со временем он должен стать миграционным коридором среди пшеничных полей — его, возможно, придется отстаивать в различных судах, но мост они пересекут, когда лучше освоятся с ним; а для начала карибу предстоит перейти реку. Эта миграция животных через сельскохозяйственные земли стала самым крупным актом организованного неповиновения законам, какую жители космоса позволили себе на Земле, но была надежда, что, после того как животных провести в первый раз, их можно будет предоставить самим себе и они станут даже популярны среди местных фермеров, которые, вообще-то, настроены были вовсе не дружелюбно. Сопровождающих могут арестовать раньше, чем цель будет достигнута, но они уповали на признание ценности миграционного коридора; его станут ценить выше сельскохозяйственных земель, которые он займет.