— Кирьян?

Игнат согласно кивнул:

— Верно. Вижу, что соображаешь. Он самый… Кирьян. Только ведь Кирьян, несмотря на все достоинства белого офицерика, перерос его. Так что тот, немного погодя, с него перед сном обувку стаскивал. Поговаривают, что Кирьяну это нравилось. А догадываешься, кто во главе уркачей стоял?

— Мой отец? — поднял голову Макей.

— Сообразительный. Твой отец. Но, кроме него, был там еще один человек.

— И кто же?

Сарычев помешкал, а стоит ли говорить, но потом произнес:

— Петя Кроха.

— Ах, вот оно как!

— А ты напрасно кривишься, жиган, он ведь с твоим отцом в корешах ходил. Так вот, Кирьян предложил уркачам встретиться и обсудить, как им дальше в лагере быть, а только после этой встречи…

Неожиданно из темноты появился Петя Кроха. Огромный, он, словно утес, завис над пленником и попросил:

— Игнат, ты бы освободил его, а то неловко так толковать.

— А ты что здесь делаешь? Сказано же тебе было, чтобы шел своей дорогой, — беззлобно отвечал Сарычев. Но развязал Макея.

Макей растер онемевшие кисти и спросил глухим голосом:

— Так что там дальше-то было?

Петя Кроха сел рядом. Макей, и сам росточка немалого, выглядел в сравнении с уркачом неразвитым подростком.

— Твой отец был человеком «ломом подпоясанным». В большом авторитете. Один пошел. Сказал — так надо. Он был мудрее нас всех, вместе взятых, вот мы с ним и согласились. Уркачи тогда в меньшинстве были. Когда Граф, то бишь твой отец, в барак пришел, там его Кирьян и зарезал.

— Врешь! — выкрикнул Макей.

— А какой резон мне врать-то на старости лет? — устало возразил Петя Кроха. — Мне бы о душе подумать надо, а то мой груз и так велик… Я-то снаружи был, мне Граф запретил появляться. Я через щелку за ними смотрел. — Лицо Пети Крохи посуровело. Воспоминания были не из приятных. — Поначалу-то все хорошо шло. Даже папироску раскурили. Граф с Кирьяном разговаривают, а белый офицерик рядом стоит, все посмеивается. Потом Кирьян с Графом о чем-то заспорили, я не слышал, а только Кирьян больно зол был. И перышко-то из рукава выдернул и прямо под ребро Графу и саданул…

Петя Кроха надолго замолчал. Посмотрел на Сарычева, попыхивающего папироской, и продолжил виновато:

— Не успел я… Пока мы с уркачами ворвались, они на другую сторону барака перебежали и Графа за собой оттащили.

— А отца-то за что? — сдавленно прохрипел Макей.

Губы Пети Крохи нехорошо скривились.

— У жиганов клятва есть такая… Он должен поклясться над убитым паханом, что будет и дальше резать уркачей.

— Как я могу тебе верить? — убито отозвался Макей.

— А я тебе вот что скажу на это, — чуть повысил голос Петя Кроха. — Клятва эта серьезная, жиган обязан был взять с тела уркача какую-то вещичку и носить ее при себе постоянно. Ты у Кирьяна ничего такого не видел, что принадлежало бы твоему отцу?

— Не видел и видеть не мог! — яростно выкрикнул Макей, приподнимаясь.

— А ты поостынь, жиган, — миролюбиво протянул Петя Кроха. — Не заводись, послушай, что тебе старшие говорят.

— Что же тебя Кирьян-то не пришил? — ехидно спросил Макей. — По всему получается, что ты важный свидетель.

— Он меня все время хочет убить, — невозмутимо отозвался уркаган. — А только бы ты присмотрелся к Кирьяну. Сначала он Графа убил, а потом и с сынком захочет разобраться.

— Если ты набрехал, — тихо произнес Макей, — я сам лично твои кишки на локоть намотаю.

— А ты иди спроси у него, — разрешил Сарычев. — А потом нам расскажешь.

Даже в темноте было видно, что глаза Макея пылают яростью. Окажись в эту минуту в его руке пистолет, так он не мешкая разрядил бы обойму в уркагана. Не сказав ни слова, он резко поднялся и пошел в темноту. Сначала был виден его силуэт, а затем он растворился в ночи.

— Как ты думаешь, он поверил? — спросил Игнат Сарычев старика.

Уркаган скрестил на груди крепкие жилистые руки.

— Подожди немного. Сдается мне, что тебе придется на днях вылавливать из канавы труп Кирьяна.

* * *

— Вызывали, Игнат Трофимович, — шагнул Петр Замаров в кабинет Сарычева после короткого стука.

— Да, вызывал. Проходи, Петр, — оторвался Сарычев от бумаг. — Располагайся.

Пододвинув к себе стул, Замаров присел.

— Я вот что хотел тебя спросить. Как так получилось, что жиганы ушли именно через тот двор, который охранял ты? — разглядывая его в упор, негромко спросил Сарычев.

На лице Петра отразилось смущение. Но уже в следующую секунду он сумел полностью совладать с собой.

— Так мне товарищ Кравчук велел отойти. Сказал, что соседний переулок не прикрыт. Я там простоял пару часов — никого нет. А когда выстрелы раздались, вышел. А жиганы уже через проходной двор ушли… И ребят положили.

— Тебе не кажется, что у нас в уголовке какие-то странные дела творятся. Не успеем мы что-то предпринять, а бандитам об этом уже известно.

— Вот и мне об этом думается, — подался вперед Петр, понизив голос до шепота.

— А у тебя-то самого есть какие-нибудь соображения по этому поводу? — беспечно поинтересовался Игнат.

— Трудно сказать… товарищ Сарычев… — и, рубанув рукой, продолжал: — А чего там! Говорить, так уж до конца. А только когда вас еще не было, у нас большой беспорядок был. А к товарищу Кравчуку иногда подозрительные личности приходили. — Замаров, обернувшись на дверь, продолжал: — Одни босяки. Запрется с ними в комнате и о чем-то подолгу разговаривает.

Сарычев посуровел. Некоторое время он молчал, поигрывая спичечным коробком. Затем решительно установил его на попа и заговорил:

— Тут вот какое дело, Петр… Кравчук-то утверждает прямо противоположное… Приказа-то он тебе не давал… Сидеть! — прикрикнул Игнат. — Дай мне договорить до конца. А где твоя золотая цепочка с крестом?

Замаров слегка смутился:

— Я ее снял… Неудобно как-то. А потом, вы ведь сами мне сказали.

— Ну-ну… Именно такая цепочка есть в описи похищенных вещей купца Патрикеева. И очень странно, что на это никто не обратил раньше внимания.

— Этого не может быть, — запротестовал Замаров. — Она моя!

— А вот послушай… Четыре месяца назад была ограблена ювелирная лавка купца Патрикеева. У него была именно такая же цепочка, которую носил ты. В тетради был сделан точный рисунок.

— Она могла быть просто похожей.

— Так вот, эта цепочка именная, и другой такой в России не существует. Когда-то она принадлежала князю Михаилу Катукову. На замке вытиснен даже их фамильный герб. Но потом он продал ее купцу Патрикееву. Значит, за предательство своих товарищей жиганы расплачиваются с тобой золотом. Богато живешь, нечего сказать! Золото всегда в цене, не то что рубли, а?