И, хлопнув себя по ляжке, он заикал от смеха.

Карл растерялся.

* * *

Направляясь по второму этажу к ротонде с лестницей, мыслями Мёрк был далек от реальности.

В настоящий момент он раздумывал о том, что анализ пробы ДНК из волоса и тщательное исследование техниками места захоронения в чаще вряд ли могли привести к иному результату, кроме заключения о том, лежал там когда-нибудь Вильям Старк или нет. Осязаемые доказательства, такие как разоблачающие документы, датированные квитанции из прачечной, окурки с материалом ДНК, следы и прочее – все это в первую очередь являлось неотъемлемой частью плохоньких детективных романов. И если даже судьба распорядилась оставить подобные улики на месте преступления, время и погодные капризы потихоньку уничтожают их. А потому – к чему обязательное исследование места преступления?

Кроме того, все инстинкты подсказывали Карлу, что тело Старка действительно там лежало. Итак, если принять этот факт как данность, по какому пути стоит двигаться теперь?

Надо было найти мальчишку, это перво-наперво. Объявление о розыске разослано – правда, в сопровождении скудного описания и фотографии плохого качества, но все же. Мальчик, слоняющийся по улицам в полном одиночестве, – редкое явление. Стайки подростков-иммигрантов можно было увидеть где угодно, но Карл знал, что мальчик, сидящий в библиотеке за чтением и заявляющийся в полицию, чтобы сообщить о преступлении от лица несуществующего приятеля, мальчик, сбежавший из дома, где такой человек, как Золя, устанавливает свои правила, – такой мальчик научился полагаться исключительно на себя самого.

«Психологический портрет я мог бы обсудить с Моной», – с грустью подумал Мёрк и вообразил, что откуда-то с третьего этажа слышит густой тембр ее голоса.

Он нахмурился. Внезапно почувствовал, что его сердце замерло на пару ударов. Не то чтобы он ощутил от этого боль, но почувствовал головокружение, отчего ему пришлось придвинуться вплотную к стене и нащупать точку опоры.

«Проклятие, не хватало еще, чтобы меня увидели в такой момент. Почему это должно случиться именно в самом людном месте управления?» – пронеслось у него в голове. Карл соскальзывал по стене вниз, пока не уперся копчиком в ступеньку.

«Дыши глубоко, но спокойно», – внушал он сам себе, а тем временем всевозможные мысли о Моне навалились на него настоящим кошмаром, не желая ни покинуть его мозг, ни сколько-нибудь развиться.

Что же происходит с ней в последнее время? Она вдруг оказалась в офисе, а он должен был довольствоваться общением с секретаршей. Неужели для нее важнее беседа с клиентом, чем его желание сказать ей всего несколько слов? И что имела в виду секретарша, когда сказала, что нельзя назвать клиента Моны клиентом в привычном смысле слова? Если это был не клиент, то кто же, будь он неладен? Она изменяет ему в рабочее время? Офисный стол стал для нее новым ложем любви, прямо как для Гордона с Розой? Это возбуждает ее сильнее, чем когда он…

Карл вытер вспотевший лоб и почувствовал, как вокруг концентрируется запах смерти и распада. Все слилось в одну-единственную точку. Парализованный Харди у него дома. Рыдающий Харди, и отголоски выстрела в бараке на Амагере…

«Проклятье», – произнес Мёрк вслух, попытавшись подняться на ноги.

Он дрожал всем телом перед свиданием с Моной, на котором собирался сделать ей предложение. Но почему же он не дрожал после этого свидания? С ним что-то не так или за это время он успел кое-что осознать?

Резко заболело в груди. Карл закрыл глаза и сконцентрировался. Боль сосредоточилась в левом плече?.. Нет, слава богу; значит, не тромб.

«Соберись, идиот, – скомандовал он сам себе, – какие, на хрен, у тебя тромбы?» Однако чувство уязвимости не уходило.

«Права ли Мона? – думал Карл дальше. – Мы не более чем приятели по перепиху?» Да, на практике – наверное, чисто статистически – тоже довольно вероятно, однако он-то воспринимал их отношения совсем по-другому. Но если для нее дела обстоят именно так, почему она больше не хотела их встреч: это же лучше, чем ничего? Почему она сказала, что они запросто могли бы и не выбрать друг друга, если это не так? Разве он не ждал ее возвращения после многомесячной поездки в Африку с «Врачами без границ»? Какого черта он не вытащил из кармана кольцо, как только представился шанс?

Сделав глубокий вдох, Мёрк приподнялся с лестницы, голова кружилась, ладони лежали на коленях. Панцирь, сковавший грудь, немного размягчился. Болевые импульсы стали почти приятными, как распухший большой палец, от которого никак нельзя отделить остальные пальцы. Щадящая боль, нужная лишь для того, чтобы дать понять – он жив; осталось лишь окончательно выпрямиться и продолжить деятельность.

И вдруг все мысли о теле замерли.

Неожиданно он увидел все как было.

Эмоции живут в его теле, а не в голове, как надлежит. Вот в чем было дело.

Внезапно Карл стал бесчувственным и черствым. Борьба Харди превратилась в его доме в рутину, непредвиденный уход Маркуса Якобсена не пробудил в нем никакой адекватной реакции. Почему он не рассердился или не усомнился в происходящем? Почему не вышел из себя, когда Мона в одну секунду разрушила все, что у них было? Разрушила миг его жизни, в который он намеревался сделать ей предложение, преподнести ей то, чего, по его убеждению, желали они оба. И почему он оказался не в состоянии нормально отчитать Розу, когда застукал ее трахающейся в офисе? Неужели ему совершенно по фигу все или в нем появилось нечто иное, что он не мог контролировать?

А может, он всегда был таким?

В нем явно поселилось это ощущение. Сомнение в собственной идентичности.

Обалдеть, сколько за все эти годы ему приходилось слышать подобной трескотни от людей. Золотая жила психоаналитиков, лучшее орудие офисных деспотов, оплот курсов личностного развития: персональная самоидентичность…

Карл разогнул спину и взялся за поясницу, чтобы выпрямиться и обрести силы двигаться более-менее нормально.

Бросив взгляд на поистине бесконечную круговую лестницу, он решил оставить Лаурсена в покое. Зачем обременять себя восхождением на очередной этаж? Ведь Вильям Старк явно лежал в этой яме. Можно просто-напросто отправить образцы волос техникам и позволить им проделать оставшуюся работу. Это будет поручение для Розы, ибо он сам сейчас спустится в подвал и закинет ласты на стол. Один приступ тревоги еще можно переварить. Но после двух требовалось уже выпить кофе и вдосталь покурить.

Проделав три шага назад, в направлении лестничной площадки третьего этажа, Карл чуть не врезался в Мону.

К несчастью, он открыл рот и уставился на нее, как подросток. То есть он действительно слышал ее голос по дороге наверх? Значит, вполне возможно, она видела, как он в весьма жалком состоянии скользил вниз и вверх по стене на лестнице…

Вот ведь дерьмо.

– Привет, Мона, – выпалил он со всей непринужденностью, на какую был способен с отвисшей от изумления челюстью. – Направляешься в тюрягу?