– Я так рада, что ты присоединился к нам, как твои дела? – улыбнулась миссис Фуэнтес, словно вовсе не замечала онемевшую дочь.

– Всё хорошо, только дел по горло навалилось, – улыбнулся Даниэль, пока мистер Фуэнтес протянул ему ладонь в знак приветствия.

– Дел по горло навалилось, – эхом повторила Мария, заставляя каждого завернуть голову в её сторону. В эту же секунду, она резко поднялась на ноги и, выскочив из-за стола, словно обожглась, выбежала из кухни.

Открыв рот, я не знала, что сказать. Минуту назад она обнимала меня, ослепительно улыбалась и выражала поддержку перед будущим матчем, а сейчас с мрачным лицом покидает кухню, словно получила ожог.

– Я сам, – кивнул Диего, покинув свой стул и удаляясь следом за младшей сестрой.

Тишина за столом позволяла услышать треск курицы в духовке, которую Диего вернул назад. Из-за подобной неловкой ситуации, мне тоже стало не по себе, сейчас я чувствовала себя лишней, потому что увидела это самое лишнее. Натянув на лицо улыбку, я поднялась из-за стола, чтобы достать противень, иначе мы действительно будем есть угольки, в эту же секунду мистер Фуэнтес завёл беседу с Даниэлем и Ромом, которые вновь улыбнулись, словно ничего не произошло, к ним присоединилась и Лита. Неуверенно вытащив из духовки горячее блюдо, я поставила противень на плиту, разглядывая курицу на полную готовность. Да, без Диего я могу только работать с яичницей и овощами. Мне определённо повезло с мужчиной.

– Мне очень жаль, Грейс, – тихо вздохнула миссис Фуэнтес, положив ладонь на моё плечо. Темно-карие глаза выражали толи обеспокоенность, толи сочувствие из-за смены настроения за столом.

– За что? – немного улыбнулась я, чтобы поддержать её.

– Мария… она особенная, понимаешь?

– Эм, не совсем.

– Грейс, у Марии не просто так происходят резкие перепады, в обычной психологии это называется биполярное расстройство. Она рассказала мне о случившемся в кафе, мне очень жаль, что такое произошло. Я не хочу, чтобы ты подумала, будто мы её стесняемся. Вовсе нет. Мария – это душа нашей семьи.

– Этого не может быть, – закрутила головой я, отказываясь принимать новую информацию, – она… у неё просто подростковый период, переходный возраст, чёрт, это можно трактовать по-разному!

– Таков диагноз, – немного улыбнулась миссис Фуэнтес, от чего мне захотелось выть. Она ведь не может так спокойно об этом говорить. Это не нормально. Это противоестественно.

– Сейчас двадцать первый век. Можно сделать что угодно: от полёта в космос до пересадки сердца. Почему вы не ищите такую клинику, где ей помогут перебороть заболевание? Почему вы не хотите вылечить её? – не унималась я, наседая на женщину.

Миссис Фуэнтес коротко улыбнулась:

– Потому что мы любим её любой. Она – часть нашей семьи, и её болезнь, слава Богу, не смертельна, чтобы мы скорее лечили её. Для нас она просто кексик с изюминкой. Понимаешь, Грейс, мы все ищем какие-то идеалы, совершенства, но находим или получаем иное. И в этом кексе с изюминкой, мы находим своё счастье. Любая любовь ослепляет. Благодаря ей, мы переводим все недостатки в достатки.

Из-за её слов, мне захотелось упасть на пол и разрыдаться, потому что собственные родители скорей могли таскать меня по лучшим клиникам в разных странах, чтобы слепить из теста свой идеальный кекс. Вероятно, увидев боль в моих глазах, миссис Фуэнтес заключила меня в объятия, и впервые я почувствовала самую настоящую поддержку, словно она является моей матерью. Терпкий, сладкий запах жасмина, окружил сознание своей теплотой и радушностью, позволяя почувствовать себя в кругу настоящей семьи, а не её подобии. Каждый проклятый раз я хочу завыть от разрывающих внутри чувств, но не могу дать слабину, потому что не привыкла быть слабой. В моей семье, как только ты покажешь свою слабость – тебя обглодают вплоть до костей, а то и вместе с ними. С самого детства я знала, что нужно быть сильной и улыбаться там, где нужно плакать. Так выработалась моя защитная реакция на трудности. Теперь я просто не знаю, как жить по-другому, не знаю, какого это – заплакать и опустить руки. Я не то, чтобы не могу быть слабой, я просто не умею. Лишь Алан видел мои слабости.

Шепча приятные слова, миссис Фуэнтес нежно поглаживала мою спину, пока я позволила себе такую маленькую слабость побыть беззащитным ребёнком, окружённым любовью. Она любит Марию со всеми её изъянами, вспышками и переменчивостью, как и все остальные члены семьи, в то время как я должна быть лучше, чем идеальной, но этого всё равно мало, чтобы заслужить хоть какую-то похвалу или горошину любви родителей.

– У вас всё в порядке? – раздался голос Диего над нашими головами.

– Думаю, что да, – кивнула миссис Фуэнтес, послав мне добродушную улыбку.

Улыбнувшись в ответ, я перевела взгляд на Диего, который наблюдал за нами со стороны, стоя в нескольких дюймах. Мария уже сидела за столом, на губах её играла та же лучезарная улыбка, направленная в сторону отца. Я вновь поймала себя на мысли, насколько разные люди за столом. И настолько, насколько они разные, они любят друг друга. Помогая Диего перекладывать курицу и овощи в глубокое блюдо, я радовалась каждой секунде, потому что сейчас мне не приходится что-то скрывать, я являюсь собой рядом с людьми, которые приняли меня.

Вечер в семье Фуэнтесов вновь оказался самым что ни на есть тёплым и веселым, а приготовленный ужин Диего являлся его украшением, получив сотню комплиментов от семьи. Ладонь Марии периодически находила мою и переплетала наши пальцы. Меня абсолютно не беспокоит её заболевание, сейчас я лишь начала понимать резкие перепады в её настроении, напоминающем кардиограмму. Положив голову на плечо подруги, я улыбнулась, посмотрев на Диего, который о чём-то тихо разговаривал с Даниэлем и посмеивался. Каждый раз, смотря на него в такой семейной атмосфере, где он – любимый сын, я отдаю должное его родителям. Тот Диего, которого каждый наблюдает в университете, в корне отличается от того безмятежного, что передо мной сейчас.

– Мне нравится, когда ты улыбаешься, – шепнула я Марии.

Переведя взгляд с Рома на меня, которому перед этим был показан язык, Мария изобразила смешную гримасу: сморщив лицо, она растянула губы в улыбке. Наверно, такая особенность даже красит её. Она остаётся самой собой благодаря семье, которая любит её в любом обличии.

– Грейс, ты не будешь против, если мы посетим матч? – обратилась ко мне миссис Фуэнтес.

– Мне бы тоже хотелось посмотреть, какой тренер из моего братца, – усмехнулся Ром, бросив с Диего насмешливый взгляд, – или он может только поварить на кухне.

– Заткнулся бы, – рассеявшись, фыркнул Диего, толкнув плечо брата, – ты даже яичницу сделать не можешь, Лита тебе почти слюнки подтирает.

– Ой, это же наш малыш Ди, – запищал Ром, – мама, мама, сейчас он будет жаловаться тебе, что его обижают.

Дав подзатыльник Рому, Диего усмехнулся:

– Я никогда не жаловался, в отличие от тебя. Маме пришлось выбросить тот фартук, потому что его невозможно было отстирать от твоих слюней и соплей.