дала ожидаемые результаты. Накопленные оперативные и следственные данные позволили полностью разгромить его организацию, которая после этого окончательно прекратила свое существование. Всего ОГПУ ликвидировало 23 резидентуры НСЗРиС, его западный областной комитет и несколько отдельных групп агентов Информационного бюро союза — его разведки. Следует, правда, отметить, что эта структура была наиболее активна несколько ранее, когда ее возглавлял брат Савинкова Виктор. В 1923 году он отошел от политической борьбы, а под руководством его преемника Е. С. Шевченко Информационное бюро потеряло прежнюю значимость и превратилось в обычный аппаратный орган.

Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Савинкова к смертной казни по тринадцати пунктам обвинительного заключения, но одновременно ходатайствовала перед ЦИК о смягчении приговора. Ходатайство было удовлетворено, и в качестве компенсации за покаяние смертную казнь заменили десятилетним тюремным заключением. Следует отметить, что режим содержания под стражей бывшего самого знаменитого террориста России отличался крайним либерализмом. В одной камере с ним добровольно находилась его спутница жизни, их возили на прогулки, в рестораны и на театральные спектакли, обеспечивали лучшими продуктами, коллекционными винами и литературой. Однако Савинков очень тяготился пребыванием в заключении и постоянно обращался с ходатайствами о досрочном освобождении, не получавшими ответа. Утром 7 мая 1925 года он передал Дзержинскому очередное письмо с требованием либо освободить его, либо раз и навсегда сообщить о том, что это невозможно. Принимавший письмо представитель тюремной администрации весьма скептически оценил шансы заключенного на досрочный выход на свободу, после чего выпустил его на прогулку в Царицынский парк в сопровождении известных чекистов Пузицкого, Сыроежкина и Сперанского. По возвращении с прогулки в 23 часа 20 минут Савинков внезапно выбросился во двор из окна находившегося на пятом этаже кабинета № 192 и разбился насмерть. Бытует расхожее мнение о том, что бывший председатель НСЗРиС вовсе не покончил с собой, а был убит сотрудниками ОГПУ, однако нет никаких оснований полагать, что это соответствует действительности. Скорее всего, Савинков просто не смог вынести крушения всех своих жизненных ценностей и не видел никакого смысла в дальнейшей жизни, тем более в заключении, срок окончания которого не просматривался. Борьба бывшего председателя НСЗРиС против коммунистов потерпела полный крах, проиграл он и “дуэль умов” с ОГПУ.

Сразу после “Синдиката-2” проводилась значительно менее известная операция “Син-дикат-4”, направленная против “кирилловцев” — монархических кругов эмиграции, признававших право на российский престол за великим князем Кириллом. Она началась в ноябре 1924 года и заключалась в создании легендированной “Внутренней российской национальной организации” (ВРИО), якобы имевшей на территории Советского Союза 46 конспиративных и явочных квартир для связи с закордоном. Явки располагались в Москве, Ленинграде, Харькове, Киеве, Одессе, Пскове, Ростове-на-Дону, Краснодаре, Нахичевани, Баку, Ташкенте, Хабаровске и других крупных населенных пунктах. Завербованный ИНО в Берлине эмигрант (“Климович”) представил одному из влиятельных монархистов Глазенапу агента ОГПУ “Чернявского”, выступавшего в качестве эмиссара БРНО. Он познакомил его с представителями СИС и РОВС, а в 1928 году представил самому генералу Кутепову, с которым “Чернявский” договорился об установлении конспиративной связи. В течение двух лет председатель РОВС пытался проверить новую для него организацию и направил для этого в СССР двух своих офицеров Огарева и Цветкова. Они подтвердили подлинность ВРНО, после чего в 1930 году в Берлине состоялась встреча Кутепова с двумя агентами ОГПУ, являвшимися подлинными представителями советских предприятий лесной промышленности.

Операция имела большие перспективы, в частности, благодаря широкому охвату: по делу проходили 463 фигуранта. Свидетельством ее важности является то, что в различное время “Синдикат-4” курировали 30 руководящих работников ОГПУ. К сожалению, игра была преждевременно свернута, главным образом по причине внутренних распрей в руководстве госбезопасности. В 1930 году без особых на то оснований до РОВС была доведена информация о разгроме ВРНО, причем Наркоминдел для прикрытая разослал в иностранные посольства информацию о ликвидации антисоветской организации. При этом перечислялись фамилии нескольких уже арестованных иностранных разведчиков, а приезжавшие в Берлин представители предприятий лесной промышленности были объявлены скрывшимися от ареста. Трудно сказать, способствовала ли такая акция поставленным задачам создания у иностранных разведывательных служб и эмиграции впечатления монолитности советского строя. Контрразведка лишь предусмотрительно позаботилась о “сохранении” харьковского и среднеазиатского филиалов ВРНО, в течение еще некоторого времени служившими приманкой для противника.

Точные данные о выявленных советской контрразведкой иностранных агентах покрыты мраком, ибо по сохранившимся документам и оперативным делам невозможно полностью отфильтровать правду от вымысла. Более-менее достоверны данные о задержании шпионов на границе, однако здесь возможно включение в эту категорию обычных перебежчиков и “чистых” контрабандистов. Например, вызывает серьезное сомнение информация об аресте пограничниками в первой половине 1932 года 187 агентов польской разведки. Это было возможно лишь не позднее 1927 года, до ряда провалов польских агентурных сетей на территории СССР. Поляки действительно уделяли самое серьезное внимание операциям на Востоке, и в 1928 году реферату “Восток” были выделены 40 % от общих ассигнований на разведку. Еще в 1925 году только в Украине резидентуры II отдела действовали в Киеве (местный ломбард и штаб XIV корпуса), Одессе (штаб 51-й стрелковой дивизии и военное училище), Житомире (131-й стрелковый полк) и Каменец-Подольском, а отдельные агенты — в Староконстантинове, Городке, Изяславе и Солодковце. Однако после приобретения соответствующего опыта контрразведывательной деятельности ОГПУ арестовало множество бывших офицеров, составлявших основу польского агентурного аппарата в СССР, а также разгромило ряд эмигрантских организаций, через которых проводил работу II отдел главного штаба Войска польского. Для организации разведки с СССР поляки условно разделили советскую территорию на 5 “разведывательных округов”, или зон:

— московская зона (Петроград, Смоленск, Минск, Нижний Новгород и Самара). Главными направлениями ее разведывательных устремлений являлись Московский, Петроградский, Западный и Приволжский военные округа, Балтийский флот, военная промышленность Тулы, Иваново-Вознесенска и Урала, Архангельский порт и транзит через Финляндию;

— тифлисская зона (Кавказ) Ведала антисоветской ирредентой в Азербайджане, Грузии и Армении;

— харьковская зона с киевским, харьковским, одесским и ростовским “подчиненными округами”. Занималась Украинским и Северо-Кавказским военными округами, Киевским укрепленным районом, внешнеторговыми перевозками через черноморские порты и промышленностью Донбасса.

— оренбургско-туркменская зона (Западная и Восточная Сибирь, Хива и Бухара)

— новониколаевская зона (Западная и Восточная Сибирь).

В центрах зон планировалось создать главные пляцувки, которые должны были руководить точками в так называемых “подчиненных округах”. Использование отдельных пляцувок, а также агентуры, подчинявшейся резидентурам в Финляндии, Прибалтике, Румынии или непосредственно центру, допускалось лишь в крайнем случае. Следует, однако, отметить, что вся эта стройная система осталась в основном на бумаге. Удары контрразведки по польским агентурным сетям, а также практиковавшееся отселение нелояльных элементов из приграничных районов, агентурные, войсковые и технические мероприятия по охране границы не