материального знает практически каждый из живущих, во всяком случае, ну уж хотя бы раз, но о таком, а как-то и когда-то от кого-то слышал. Одно только, здесь, как такое можно понимать, главная беда кроется в двойственном всеобщем отношении ко всем такого рода всяческим рассказам: …Что ж. Говорите, говорите. В ответ покиваю в такт старательно, делая вид, что в данном плане и со всем, и полностью согласен, раз поступать подобным образом благоразумно-надо. Только одно дело эти нудные, ни конца, ни края, разговоры-поучения, и совсем другое — то, что в карманах после прожитого дня зазвенит-зашелестит, обрадовав. В конце концов, и сами же, наговорившись, будете реально ждать, что всем таким, в карманах таким образом звенящим-шелестящим, начну в степени достаточной и с щедростью избыточной делиться. По сути, только ради этого и говорите все различные-назойливые слова свои нравоучительные… — Такое отношение к услышанному выглядит более чем естественно. Увы, но нельзя не признать, ложь и двуличие опасны даже в самых незначительных и бледных-блёклых проявлениях своих. А у религий, самых разных, самых нелепых выдумок точно немало. В озвучиваемых с амвонов и записанных в обычно называемых Святыми всяческих повествованиях таких фантазий, зачастую созданных только лишь для того, чтобы верующего должным образом, призвав к порядку, приструнив, напугать, нельзя не согласиться — это точно что хватает, больше того, таких нелепых выдумок любому, кто читает-слушает подобные учения, не вызывающих к себе хоть малой веры сказок преподносится не просто уж воистину немало, такого преподносится с внушительным избытком. Меж тем, обычный верующий, опираясь на средний-обыденный уровень развития своего интеллекта, уж точно не захочет вдруг, да ещё и не с того, и не с сего обременять своё сознание некими трудами непредвзятого-оценивающего выбора — этому из здесь услышанного и прочитанного, ладно уж, поверю, а всякому такого рода веры нет, и уж тем более не станет демонстрировать активное недовольство где-либо услышанным, и как-либо прочитанным, проявляя страстное желание что-то из услышанного и прочитанного править. Те, кому вдруг приходит в голову хоть что-нибудь из услышанного и прочитанного начинать в каком-то виде править, те новые, свои, собственные, ранее ещё неизвестные религии от столь нежданного момента создают. А вроде бы обычный верующий, как раз потому и называется подобным словом — верующий, что всё, не утруждая себя качественной-взвешивающей, полной критики оценкой, принимает именно на веру, одно только, всё-таки истинной, полномасштабной верой и такое тоже, точно, как не напрягайся, всё равно не назовёшь. И от того и отношение формируется к услышанным словам довольно двойственное — пусть говорят с высоты амвона и о чём-то для священников предельно важном и своём, хорошо, демонстративно соглашаясь с этим, сказанным, будем, раз надо, головой в согласии кивать, а сразу же, за воротами храма, нельзя не признать, что уже повседневная обыденная жизнь, кипит, бурлит, и в этом мельтешении и свистопляске вырос каждый, а потому отлично знает, как реально надо в общности происходящего, оценивая, правильно смотреть на всё, чтоб в проигрыше в результате не остаться. Разуметься, при такого рода взгляде ожидать, что хоть какое-то непререкаемое исполнение давным-давно озвученных религиями предписаний, указывающих, как же правильно вести себя, идя по жизни, ну, а как неправильно, станет вдруг даже для самого демонстративно верующего чем-то из области чего-то именно демонстративно-знакового фантастически наивного. Приходя в храм и начиная соответственно духовной чистоте молиться, всякий, таким образом обращающийся к божественному облику с давно заученными фразами и с от случая и к случаю меняющимися, самыми экзотическими просьбами, в самом лучшем случае ждёт, что потом когда-нибудь такое отношение, сомнений нет, зачтётся, очередная просьба, уж какой бы ни была, будет услышана, то есть, что без последствий радующих данное содеянное точно не останется, если не в жизни ожидаемые перемены наконец-то осчастливят, то после смерти все такие путешествия в храм точно будут учтены, найдётся вследствие такого-всякого на что, столкнувшись с наказанием, сослаться, выпрашивая к грешной душеньке своей заслуженного милосердия. Увы, печально, но нельзя такого не признать, среднестатистический человек очень далёк от понимания, что все столь мало чтимые, пусть и назойливые требования жить именно таким образом, как всем указанно, и никогда, ни в коем случае никак иначе, даруются не красивого слова ради и для, а как раз для того, чтобы сам процесс изменения-улучшения внутренней духовной определяющей сути жизни смог, стронувшись с начальной стартовой точки, продолжиться в прогрессе улучшения. И уж тем более такой обычный среднестатистический живущий индивидуум очень далёк от понимания, что только когда с полной серьёзностью отнесётся к этому озвученному и предписанному, сделает все такие правила, через своё осмысленное осознание, основой и главенствующей схемой должной оценки жизненного как-либо происходящего, только тогда подобное благое осознание начнёт радовать поразительными-удивительными переменами в реальном восприятии всего без исключения мира вокруг. Именно качественными переменами в восприятии и осмыслении. Ну, а раз такое происходит, то и взгляд на мир в целом у такого взятого отдельно индивидуума начнёт кардинально изменяться. Одна только беда, любому, кому предстоит двигаться по именно такого рода, даже не дороге, лестнице, пока подобный новичок, по сути, даже и не начинал осознавать, что некие такие качественные перемены в восприятии присутствуют и как полезно непосредственно-кардинально изменяться внутренне, по сути, ничего столь важного при всех потугах даже и не объяснить! Что бы в режиме убеждения за слова побуждающие не были использованы при всяческих такого рода разъяснениях — наивные и начинающие слушающие такое всякое убеждающее сказанное попросту элементарно не поймут. Конечно, именно поэтому все древние религиозные схемы-учения таким образом и построены, основа здесь — обязательные и непререкаемые правила того, как надо жить, а как не надо, и для последующего обязательного поддержания стремления, именно как указывается непререкаемыми и озвученными правилами, в обязательном порядке всё-таки стремиться жить, всегда присутствует обязательное поощрение-повествование о несомненном воздаянии таким, кто постарался, и одновременно весть о наказании, приходящем после смерти к каждому, кто от всем известных указаний и громко-звучно возносимых правил в жизни почему-то отклонился. Увы, печально, но нельзя не признать, было бы глупостью даже надеждой тешится, что именно такого рода формула воздействия на самое обычное сознание живущего породит искреннее, каждодневное желание жить согласно таким обязующим религиозным правилам. С одной стороны, для обычного живущего чтобы сознанием своим даже пытаться отстраниться от самой общеизвестной схемы — правила и заповеди религиозные это одно, а жизнь реальная это уже то, в чём именно живёшь, здесь всё другое, надо уже этим самым собственным сознанием пытаться качественно хоть немножечко улучшиться, сделать