Чего нельзя было сказать о Кэсси… Когда я ее разглядела, она уже вступила в пенящийся прибой. Я громко позвала ее по имени, но она меня не слышала. Увернувшись от очередной волны, она сложила ладони рупором и поднесла ко рту, но я не разобрала слов. Ее голос тонул в грохоте волн. Должно быть, Кэсси и сама это поняла, поскольку закричала снова – еще громче, но все так же непонятно.

Я быстро оглядела берег. А где второй пес? Где Пачкуля?..

Еще одна гигантская волна разбилась о берег в нескольких ярдах от Кэсси, обдав ее брызгами и клочьями пены. Набежавшая вода стремительно поднялась до лодыжек девочки, до колен, еще выше… Я бросилась вперед, выкрикивая имя Кэсси и размахивая руками, чтобы привлечь ее внимание.

Но вместо того чтобы вернуться, Кэсси сделала еще пару шагов вперед. Она продолжала что-то кричать, но я по-прежнему не могла ничего разобрать. Затопившая берег вода хлынула обратно, она коварно толкнула Кэсси сзади, и девочка упала на четвереньки, на мгновение погрузившись лицом в серую от грязи океанскую пену.

От этого зрелища у меня едва не разорвалось сердце, но уже в следующий миг во мне пробудилась могущественная сила, о существовании которой я догадывалась, но еще никогда не использовала в полной мере. По сравнению с тем, что происходило со мной в эти мгновения, мысленный приказ, который я когда-то отдала отцу, был жалким пустяком. Ничего подобного я еще не испытывала. Это было похоже на маленький атомный взрыв, который обжег, опалил меня изнутри.

– ВЕРНИСЬ НЕМЕДЛЕННО! – хрипло взревела я. – НАЗАД, КЭССИ!

Кэсси выпрямилась во весь рост и, как марионетка, которую тянет за ниточки невидимый кукловод, зашагала прочь из воды – зашагала задом наперед, далеко выбрасывая ноги и размахивая руками, чтобы сохранить равновесие.

– Не-е-ет! – выкрикнула она, когда я за несколько прыжков поравнялась с ней.

– Прости, детка! Прости меня, пожалуйста!.. – От ее крика у меня внутри все перевернулась. Я только что сделала то, что поклялась никогда больше не делать – заставила Кэсси действовать вопреки ее воле, но это был единственный известный мне способ заставить ее отойти от воды на безопасное расстояние.

Кэсси обернулась и посмотрела на меня. Взгляд у нее был совершенно диким, в глазах плескалась паника. Вытянув руки перед собой, она качнулась вперед, словно хотела вернуться в воду, но моя сила не давала ей сделать ни шага.

– Не надо, детка. Не сопротивляйся. Ты все равно не сможешь…

Кэсси продолжала идти задом наперед, но теперь я отчетливо видела, как она пытается сражаться с моим приказом. Наконец она достигла ступенек лестницы и поднялась наверх. Только тогда я скомандовала ей «СТОП!» – мысленно скомандовала, потому что вокруг уже начинала собираться небольшая толпа. Даже в непогоду на побережье всегда хватало людей, и их, конечно, не мог не привлечь странный спектакль, который мы только что устроили.

Грязнуля снова залаял, и из глаз Кэсси хлынули слезы. Подняв руку, она показала куда-то мне за спину.

– Там!.. Пачкуля там!..

Я обернулась, всматриваясь в покрытую клочьями пены воду. На пляж налетела волна, за ней – другая, а чуть дальше уже вырастал еще один огромный свинцово-серый вал. Он стремительно мчался к берегу, и в его толще я вдруг заметила какую-то небольшую тень. Мгновение – и над водой, ярдах в тридцати от берега, вдруг показалась голова. Это был Пачкуля. Он отчаянно работал лапами, стараясь удержаться на плаву, но его движения были медленными, неуклюжими, словно у пса совсем не осталось сил. Вот он посмотрел на нас исполненными муки глазами и тут же снова погрузился в воду. Я видела, что Пачкуля еще барахтается, но не сомневалась в исходе этой борьбы. Он был обречен.

– О господи!..

Мимо меня промчался Оуэн. Глаза у него были бешеные.

– Отойди от воды! – крикнул он мне и, с разбега бросившись в воду, довольно ловко поднырнул под мчащуюся к берегу волну, показавшись на поверхности с другой стороны. Но на него уже летел следующий вал, и Оуэну снова пришлось нырнуть. Несколько раз он то уходил в глубину, то снова выныривал, плавая кругами в поисках своей собаки. Вот Оуэн оказался на самой вершине очередного могучего вала, откуда открывался достаточный обзор. Пачкулю, который показался из-под воды чуть ниже, мы заметили почти одновременно, и, хотя пес почти сразу вновь погрузился в пучину, Оуэну этого оказалось достаточно. Резкий бросок – и вот он уже схватил пса за ошейник, потянул к себе. Пачкуля отчаянно барахтался, царапая когтями лицо, шею и плечи Оуэна, но он не обращал на это внимания. К нему приближалась очередная волна, и он нырнул, вынырнул, снова ушел под воду – и снова показался на поверхности. Теперь у Оуэна была свободна только одна рука, поэтому этот маневр давался ему с куда большим трудом. Тем не менее он все же приближался к берегу, но медленно… слишком медленно. Кроме того, теперь, когда он выныривал, его нос и рот почти не показывались над поверхностью воды.

Я хорошо знала, что это может означать.

Ахнув, я прижала ладонь к губам. Если Оуэн не бросит собаку, они погибнут оба.

Позабыв обо всем, я сделала шаг вперед. Потом еще один. Это несправедливо, думала я. Ведь это я должна была утонуть сегодня – я, а вовсе не он!

Кто-то крепко схватил меня за руку.

– Молли!!!

Я обернулась.

– Не смей приближаться к воде! – Фиби сжала мое запястье с такой силой, что ее ногти буквально вонзились в мою кожу. – У тебя Кэсси, ты ей нужна!

– Но ведь Оуэн… Оуэн тонет! – Я сильно дернула руку, но высвободиться не смогла. Когда же я снова повернулась к океану, среди пенящихся валов нигде не было видно ни Оуэна, ни его собаки. Потом он на мгновение промелькнул у гребня очередной волны и снова пропал из вида.

– Помогите! – закричала я.

Справа от меня мелькнуло что-то черное. Я повернула голову и увидела мужчину в гидрокостюме и маске с дыхательной трубкой, который прыгнул в воду. За ним – еще один. Они то скрывались под набегающими волнами, то снова появлялись на поверхности, однако благодаря обутым в ласты ногам прибой был им нипочем. Оба спасателя быстро приближались к тому месту, где исчез из вида Оуэн. Пока я смотрела на них, в воду вбежал третий мужчина, который тоже поплыл следом за своими товарищами.

Только сейчас я осознала, что вдоль моей спины разливается жидкий огонь, во рту и в горле бушует электрический шторм и что вместе с призывами о помощи я рассылаю во все стороны мощные приказы: «Помогите ему! Помогите!»

Могучая волна тяжело ударилась на берег, опала, а потом нехотя отхлынула, оставив на берегу вместе с кучами водорослей мокрого и обессиленного Пачкулю. Тотчас к нему с радостным визгом подскочил Грязнуля. Он стал обнюхивать приятеля, потом дважды лизнул в нос, и Пачкуля с трудом поднялся. Лапы у него тряслись и подгибались от слабости, но он все же сумел отойти от линии прибоя на несколько шагов.

Тем временем спасатели достигли Оуэна. Он был жив и даже ухитрялся держаться на воде, но сил у него с каждой секундой оставалось все меньше. Положение осложнялось тем, что сейчас все четверо находились в зоне сильного отбойного течения, грозившего утащить их еще дальше от берега. Бороться с ним, да еще буксировать за собой Оуэна спасателям было нелегко.